Мы живем в стране, управляемой колониальными методами. Все свинцовые мерзости российской жизни, инфернальный ужас российских порядков, их иррациональная, казалось бы, злокозненность, неискоренимость зла и мерзости, всё то, что нас так возмущает и подавляет, связана с одним очень простым, но доселе неопознанным обстоятельством. Россия управляется как колония.
Как минимум с петровских времен для управления страной использовались методы, которые европейцы использовали для управления колониями. Эти методы не являются хорошими или плохими, просто они колониальные. И дело не меняет, что формально метрополии нет, или что она располагается в Кремле или в Куршевеле. Колонию определяет то, как она управляется, какими способами, какие применяются методы.
Как только мы принимаем гипотезу о колониальном характере российского государства, всё то, что раньше было непонятным в российской истории, теперь становится совершенно понятным и прозрачным. Например, колония как таковая не ориентирована на благо населения колонии, она ориентирована на получение прибыли, которая вывозится за ее пределы. Население должно быть атомизировано, раздроблено, потому что все формы самоорганизации мешают колонизаторам. Самоуправления не должно быть даже там, где оно нужно. В европейских странах власть поощряет самоуправление по той причине, что оно разгружает саму власть. В колонии же не допускается никакого самоуправления. В метрополии крестьяне живут хуторами и небольшими деревнями, в колониях людей свозят в большие поселения. Фискально-дисциплинарная община с круговой порукой – колониальный институт, насаждаемый для того, чтобы выбивать налоги из нищих людей, а также контролировать частную жизнь: в любой деревне имеется свой надсмотрщик и доносчик. Население спаивается или подсаживается на наркотики, а кабаки и притоны принадлежат государству или откупщикам. Социалистические, плановые методы хозяйствования придуманы именно для колоний, они были впервые применены в Британской империи. Точно также в колониях человеческий труд, здоровье и жизнь ценятся очень низко, а материальные вещи — очень высоко. Можно гнать людей на вредное производство, где они дохнут, чтобы получить несколько лишних граммов руды.
— Почему-то приходит на ум российская армия…
- Да, это хороший пример. Российская армия ближе всего к туземным армиям, которые должны были воевать за Британию. Подобие — почти полное. Так, дедовщина в таких армиях — искусственный институт, который компенсирует отсутствие среднего офицерского звена и позволяет поддерживать дисциплину, пусть и чудовищными методами. Сильное среднее звено нельзя заводить в колониальных армиях, там нельзя иметь сильный корпус сержантов и младших офицеров, у которых есть права. Старших офицеров можно контролировать спецслужбами, младших — нельзя, их уже много, они могут поднять восстание – как это и произошло в Индии с сипаями.
— Еще стоит вспомнить о том, как в России относятся к правам и свободам граждан, к собственной конституции…
— Для нормальной страны конституция — это самый важный, определяющий документ. Но в колонии самое важное — это ведомственные инструкции, а конституция — это лишь декорация. В конституции написано: «мы — республика Бурбуляндия, свободная, независимая, обеспечиваем права человека», а в инструкции для надсмотрщика значится: «за недобор хлопка на плантации 10 ударов палкой по пяткам». И всем понятно, что важнее. В России тоже самое, инструкция, данная менту его начальством, всегда важнее Конституции.
Из всего сказанного очевидна и наша задача — национально-освободительная борьба. Русское движение является национально-освободительным в классическом смысле этого слова, каким оно было в Чехии, в Польше, в странах Третьего мира. То, что она ведется не против внешней силы, а против внутренней, создаёт определённые проблемы и накладывает своеобразный отпечаток на ситуацию, но суть та же.
