Здравые.
Мы сидим на скамейке. Мы - в смысле братва. Именно так нас любил называть Кот, в смысле Костя, и сейчас эта сволочь сидит рядом со мной. Кот, в смысле Костя, очень смазливого вида: с этакими блядскими голубыми глазами и вьющимися русыми волосами, и еще язык у него чертовски хорошо подвешен – это, наверное, досталось ему по наследству, так как мать его можно было часто видеть по TV с местными новостями. Именно он из братвы лучше всех разговаривал с ментами, разводил лохов и убалтывал на всех баб, из-за которых, кстати, мы сидим здесь и ждем. И сейчас его блядские голубые глаза как-то неестественно выпучены, а руками он судорожно перебирает свой непременный атрибут – четки, по ним можно сказать, что он не на шутку взволнован ( - улыбнись мамочке, гнида.). Кот, как и все мы, здравый до мозга костей, да именно такой он и есть – здравый. И сейчас этой суке, который живет в соседнем со мной доме, с которым я водил дружбу с не помню какого времени, учился с первого класса, играл в “ножички” и дергал девок за косы в светлые дни детства, ему, в смысле суке, стыдно посмотреть мне в глаз. И суке Димасу, который сидит рядом с нами на скамейке, - тоже стыдно, а может просто лень. С первого взгляда Димас, в смысле Дима, покажется вам мутным типом с мутными, безразличными ко всему, вечно-сонными глазами, и вялым видом. Мне бы тоже так показалось, если бы он не жил в соседнем дворе, не учился со мной в одном классе, если бы мы в детстве не дрались друг с другом в кровь и не курили в школьных толчках с первого класса, нет, я слишком хорошо знаю эту тварь. И сейчас Димас чертовски спокоен и безразлично смотрит в какую-то точку на полу ( - улыбнись папочке, гнида.). Вообще, Димас, в смысле Дима, был из нашей братвы главный, вроде Саши Белого из “Бригады”, которую мы с удовольствием смотрели. Чаще всего именно он решал разные непонятки с другими вроде как бригадирами, и это хорошо у него получалось, наверное потому, что если его вывести из себя, а это сделать можно очень просто, стоит сказать поперек слово, так вот, если его вывести из себя, то мутные глаза его наливаются яростью, а сам он весь начинает дрожать от гнева и того и гляди выхватит из кармана нож и без особых раздумий всадит его обидчику в шею, но даже в таком состоянии, в смысле в бешенстве, он в совершенстве рубил по фени, не катал ваты и не кидался словами, именно из-за этого с ним не хотели связываться бригадиры из других банд и чаще всего отступали, по-этому же он и был предводителем нашей братвы.
Так вот, вернемся к девкам по милости, которых мы сидим на этой долбаной скамейке, точнее в тот обычный с первого взгляда денек, когда мы с братвой решили срубить немного лаве, накануне моего восемнадцатилетия. Я, Димас и Кот, в смысле братва, как обычно отправились на торговую площадь, где распологогается множество модных и дорогих бутиков, но мы отправились туда, чтобы не тратить деньги, а их зарабатывать, точнее отрабатывать. Множество модных и дорогих бутиков в бывшем цехе какого-то завода нас не интересовало, а интересовал нас единственный холявный толкан. И сразу удача – у толкана топтался модный фраер. Как оказалось, он дожидался свою девку, которая пошла нахаляву отлить, и как оказалось, был полным лохом. В нашем сопровождении фраер вошел в дверь с буквой “М”, и туалетная вахта, в лице полуслепой старушки, не заметила ничего странного в том, что четыре модных мальчика решили поссать. Я обследовал кабинки с унитазами на предмет свидетелей-заступников – пусто, и вот уже после разговора с Котом, слова которого аргументировал Димас, который одним профессиональным движением достал из кармана бабочку, развернул ее и приставил к пузу лоха (на все это у него ушло около секунды), так вот, после всего этого фраер поделился со здравыми пацанами, в смысле со мной, Котом и Димасом, крутым мобильником и отстегнул нам из лапатника все бумажные финансы. Я на всякий случай вставил ему зуботычену, и мы покинули рабочее место.
Наверное, во всем виновата наша наглость и гребаная лень нашего бригадира Димаса, который не захотел еще раз возвращаться в торговый цех к своему знакомому чурке – продавцу мобильников, который также частенько скупал у нас и у таких как мы грязные, в смысле отработанные трубы. Так вот, короче, мы решили избавиться от грязной трубы, как говориться, не отходя от кассы. После недолгих торгов мы получили дополнительные лаве и двинули к выходу. Где нас уже ждал только что кинутый нами лох в сопровождении охраны, и в этом не было ничего удивительного.
- Че за нафиг, ты завтра здесь работать не будешь, убери руки – в привычной для себя манере стал разговаривать с охранниками Димас, когда те схватили нас на выходе, уж он-то знал, как разговаривать с ними, не зря он, в смысле Димас, сын прокурора. Видимо потеря рабочих мест охранников не испугала, и они повели нас в свою комнату, в смысле в комнату охраны. Я был спокоен: мобилу мы слили, а доказательств, что мои лаве попали ко мне из лапатника этого фраера ни у кого не было. Ах, если бы я знал, что сейчас буду вот так сидеть, я бы точно…, но я, блин, сижу вот так вот и жду, и уже поздно что-то менять.
Но надо сказать, что часа два назад все было нормально, если, конечно, можно назвать нормальным то, что моя мать внесла за меня залог – все деньги, скопленные ей на мое обучение в ВУЗе. Да, это была моя мать, которая посветила последние восемнадцать лет своей жизни своему единственному ненаглядному сыночке, в смысле мне, которая воспитала меня одна, которая работала швеей на фабрике и на свою нищенскую зарплату старалась покупать мне модные вещички, сама ходя в обносках, и умудрилась скопить немалую сумму для моего платного обучения, в смысле для залога. Так вот, два часа назад все было нормально, если, конечно, можно назвать нормальным, что я три дня провел в обезьяннике среди вонючих бомжей и пьяниц, среди шлюх и хачей без регистрации, три дня меня менты водили на допросы, били, пытались развести как лоха, суя под нос липовые прзнанки моих корешей, которые наверняка сочинили сами, в смысле менты; и не известно, когда бы это все закончилось, если бы не залог. И не смотря на все это два часа назад все было нормально.
Так вот, вернемся к бабам, по милости которых мы сидим на этой гребаной скамейке. Вообще эти бабы странные и довольно хитрые создания, которые любят обижаться. И я не могу понять, зачем они обижаются, когда носят джинсы, которые обтягивают их попки так, что к ним, в смысле к попкам, непременно хочется прикоснуться. Зачем они обижаются, если когда садятся, эти самые джинсы сползают с нижней части спины на верхнюю часть сексуальной попки. Зачем они жалуются, если под сползшими джинсами непременно случайно становятся видны тонкие лямки стрингов со стразами и при этом классную попку закрывает такая же тонкая веревочка. И после этого они жалуются, что к ним приставали, если под сползшими джинсами непременно невзначай обнажается тату-дракончик или тату-ящерка, нижнюю часть которой располагается на упругой попке и эту часть скрывают все те же долбаные джинсы, и ее, в смысле скрытую часть тату, непременно хочется увидеть. И после этого они жалуются, что их затолкали в машину, когда сами попросили прокатиться по ночному городу на длинной черной тачке, из приоткрытых окон которой рубили басы модных попсовых мелодий, тачке со здоровенным антикрылом, молнией, изображенной от задней двери до переднего крыла, и тремя модными пацанами, в смысле со мной, Котом и Димасом. После этого они обижаются, что их насильно напоили, когда сами же попросили угостить их самыми моднымы коктейлями. И после всего этого: джинсов, стрингов со стразами, тату, модной тачки, дорогущих коктейлей, трех часов пляски в модном ночном клубе, и после очень, очень сексуальных попок – они жалуются, что их изнасиловали трое?! А что они хотели, чтобы мы, угрохав на них столько времени и лавандосу, развезли по домам, поцеловали в щечку и спели колыбельную… Хрен то там!
Надо сказать, что мы веселились подобным образом с девками довольно часто, потому что знали, что шанс пересечься с ними еще раз в большом городе так же мал, как и шанс, что девять из десяти пацанов, плюнув с крыши десятиэтажного здания, с первого раза попадут в одну точку. Но теперь представьте как вы удивитесь, если девяносто девять из ста пацанов, плюнув с крыши десятиэтажного здания, с первого раза попадут вам в глаз, так и я удивился, когда узнал, что фраер, которого мы нахлобучили в толкане, оказался парнем девки, которую мы когда-то изнасиловали. Представьте как удивилась девка, которая сидела в комнате охраны, дожидаясь своего кинутого бойфренда, так вот, как она удивилась, когда увидела нас, в смысле тех парней, которые ее трахали против воли.
Но несмотря на все это, два часа назад все было еще нормально, если, конечно, можно назвать нормальным, что мне недавно стукнуло восемнадцать и я уже нехрена не проканаю за малолетку, если, конечно, можно назвать нормальным, что меня судят по статье №131 уголовного кодекса РФ за изнасилование, если можно назвать нормальным то, что я знаю, что бывает на зоне с осужденными по этой статье. Так вот, несмотря на все это, два часа назад все было нормально, а сейчас, когда мы, в смысле братва, дождались того, что нас попросили подняться с долбаной скамейки для оглашения приговора, сейчас – полная жопа. Сейчас, когда судья говорит:
- Василий Павлов, в смысле я, – пять лет тюремного заключения.
- Дмитрий Лебедев – четыре года условно.
- Константин Бронштейн – четыре года условно.
Сейчас – полная жопа, когда я вижу, что моя мать вся почернела и находится в предобморочном состоянии. Сейчас, когда я вижу чертовски спокойный хавальник прокурора Лебедева и наглую харю телеведущей Бронштейн, которые, в смысле прокурор и журналистка, вовремя позаботились о своих отпрысках. Да, сейчас – полная жопа, когда я знаю, что в то время, когда менты били меня на допросах, когда я всеми силами выгораживал себя и своих корешей, так вот, я знаю, что тогда мне совали настоящие признанки Димаса и Кота, из которых следовало, что я – гловарь-организатор, и что только после моих угроз Кот снял те самые гребаные джинсы с одной из баб и завалил ее на кровать, и что только после моего давления Димас **ахал другую бабу в соседней комнате. Да-да, и это написал Кот, которые говорил, что за меня любому башку свернет, и это написал Димас, который говорил, что нам, в смысле братве, стоит расчитывать только друг на друга. И это написали сволочи, которые сидят рядом со мной на гребаной лавке, которые получили по четыре года условно и которые теперь будут осторожнее трахать баб и толкать грязные мобильники …, это написали они – здравые до мозга костей пацаны, да вот такие они бл*дь и есть, здравые…
Добавлено спустя 4 минуты 13 секунд:
Прошу прощения за всевозможные маты, т.к неуспел отредактировать. оцените, мне понравилось