Сырая мгла тепло и грустно
Глядит на землю свысока,
Надрывно, жалобно и гнусно
Поёт под ветром осока.
Вздыхают в сумерках равнины
Пожухлой, чахлою травой,
Мерцают гроздьями рябины
В тончайшей дымке дождевой.
Порывы буйные волною
Вздымают брызги на пруду,
Трясут багровой пеленою
Деревья чёрные в саду.
Октябрь понурый батогами
Сбивает листья на порог,
И месит глину сапогами
Седая осень вдоль дорог.
Поэту время – не порука,
Но вдохновенье – на весах:
И на земле сплошная скука,
И тучи сплошь на небесах.
И рифма в доску бестолкова,
И настроенье – ни в дугу…
Порою "творчества" такого
Не пожелаешь и врагу!
ПавелМ
Добавлено спустя 12 часов 27 минут 48 секунд:
Непогода.
Плачет вдрызг на дворе непогода.
Зарядили дожди и дожди…
Коль всерьёз одолела зевота,
Просветленья на небе не жди.
Наплевать на осеннюю сырость
И слезинки на мокром окне!
Пусть дожди веселятся на милость,
Это дело – привычное мне.
Я намерен браниться едва ли,
И скажу просто так, не со зла:
-На...фига мне небесные дали,
Коль душа не приемлет тепла?
Снова в пляске годичного круга
На подходе – шальные снега…
У кого ни жены и ни друга,
Тот навряд ли имеет врага.
Добавлено спустя 5 минут 18 секунд:
Осенняя торжественная.
Снова жёлтые паруса
На деревьях расправил ветер,
И в бездонные небеса
Пауки запускают сети.
Росной сбрызнутый синевой,
Над безоблачною каймою,
Солнца маятник огневой
Рассыпается бахромою.
По-сентябрьски невысоко
Раскачавшись до половины,
Перепрыгивает легко
Перелески, луга, равнины.
Но по чёрной скользнув воде,
По сырой и глубокой пашне,
Вдруг теряется в борозде,
Не достигнув черты вчерашней.
Над безмолвьем пустых полей
Лист порой промелькнёт опальный,
Да размывчатых журавлей
Протрубит караван печальный.
Бабье лето, пора утех,
Отдаваясь дождям на милость,
Завершая короткий бег,
Колесом за гору скатилось.
Всё вокруг навевает сон...
И, согласно земным законам,
Песне осени в унисон
Шелестит лебеда по склонам.
Синий сумрак к воде приник,
И в отчаянии весёлом
Ветер пестует лунный лик,
Проносясь над бескрайним долом.
По-над рощами Млечный Путь
Осыпает листву огнями…
И берёзы, вздымая грудь,
Силясь звёздный костёр задуть,
Золотыми звенят перстнями.
Добавлено спустя 1 день 17 часов 34 минуты 17 секунд:
AutoMoskow - 2012.
(юморная документалистика)
Москве можно и не курить.
Всё равно «артерии» все забиты.
За стоянки и нарушения- платите гроши.
Заводы усиленно штампуют «росиномарки».
Дышать нечем, но открыта очередная «артерия».
Собянин хлопает в ладоши...
Добавлено спустя 3 минуты 34 секунды:
УЛЕТЕЛ БЫ...
(или "Коротко и ясно")
Улетел бы на Гоа,
Да в кармане- ни хуа!
Добавлено спустя 1 день 1 час 56 минут 21 секунду:
ПЕСНЯ.
Вновь сплетаются в тропиночку
Две судьбы, стезёю связанных,
Шелестит, дождём омытая,
Зелень буйная в цвету.
Мне не жаль, не жаль нисколечко
Слов признаний недосказанных,
Мне твою увидеть хочется
Неземную красоту.
Над землёю посвежевшею
Опустилась ночь туманная,
К горизонту потускневшему
Уплывают облака.
Небосклон переливается
Красотою первозданною,
И луна плывёт над бездною,
Недоступно–далека.
Всё, что было, что и не было –
И плохое, и хорошее –
Смоет время быстротечное
С переменчивой судьбой.
Ты да я – как две былиночки,
У распутицы не схожие,
И лежит дорога Млечная
Между мною и тобой.
Оттого и хмур заранее
В дни весеннего цветения,
И не радует черёмуха,
Закипая на пути.
Оттого в часы свидания
Вновь душе сулит смятение
Влажных губ прикосновение,
Коих слаще – не найти...
Добавлено спустя 6 дней 18 часов 6 минут 23 секунды:
Сказка об Иване-Крестьянском Сыне,
Марфе-Царевне и Змее Горыныче.
Как в лесу стоит гора,
Под горою той – нора.
В той норе живёт Горыныч,
У Горыныча хандра.
Безнадёжно Змей влюблён:
Третий день в три горла он,
Не закусывая мясом,
Заливает самогон.
На горе стоит дворец,
У дворца – златой торец.
Вдоль торца Горыныч ходит,
Как заправский молодец.
Из окна торчит коса,
Плачет девица-краса.
Плачет горькими слезами,
Трёт накрашены глаза.
Слёзы горьки льёт она
И бранится из окна:
«Уходите, Змей Горыныч,
Вам Кикимора жена!
Вы – жанатый, оттого
Не добьётесь ничаво,
И меня зазря украли
У папаши моего!
Мой папаша, царь Горох,
От расстройства занемог –
Нонче даже передачи
Для меня прислать не смог».
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Никого вокруг людей.
У норы полно костей –
Добры молодцы побиты,
Одолел их всех злодей.
Ухмыляясь, ходит Змей
Вдоль насыпанных костей:
«Выходи, смельчак, сразимся,
Там посмотрим – кто сильней?
Вот разину пасть, как дом,
Полыхну на вас огнём –
Сразу, олухи, поймёте,
На кого пошли с копьём!
Не спасёте из огня
Ни доспехов, ни коня.
И навряд ли уж живыми
Воротитесь от меня.
Что за глупый вы народ,
И без вас полно хлопот!» –
Усмехается Горыныч,
Гладя бережно живот.
. . . . . . . . . . . . . . . .
Тут является Иван,
Как всегда, никем не зван.
На заезженной клячонке,
Без доспехов. Вот болван!
Ваня, чуть навеселе,
Гордо держится в седле.
Едет бодро - только лапти
Волокутся по земле.
Хохоча, что было сил,
Змей с трудом проговорил:
«Ай, да Ванька, ай, да лыцарь,
Ну, спасибо – рассмешил!
Я и сам шутить люблю,
И тебя повеселю -
Положу с конём на лапу,
А другою придавлю».
Отвечал в сердцах Иван:
«Ты, Горыныч, просто пьян.
Я ж шутить с тобой не стану,
Р-раз – и головы в бурьян!».
И при тех словах, подлец,
Меч заветный - кладенец,
Достаёт из-под лохмотьев,
Как былинный молодец!
Впрочем, меч был крив и мал,
Ванька сам его ковал.
Но, по счастью, Змей Горыныч
Про секрет такой не знал…
«Трёхголовая ты мразь,
Я тебя урою в грязь!» -
Плюнул Ванька Змею в рыло,
Битва с ходу началась.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Головами Змей затряс,
Норовит Ивану в глаз
Ядовитою слюною
С трёх сторон попасть зараз!
Но Иван-то, хоть дурак,
Он и эдак, он и так,
Головою, шельма, крутит -
Не хотит попасть впросак.
Хоть и битвам не учён,
Норовит и сам мечом
Змею головы оттяпать
Аж по само плечо!
Змей вконец рассвирепел,
Словно чайник, закипел.
На Ивана жаром пышет –
Тот, бедняга, аж взопрел.
Но не вышло пламя вон,
Только дым со всех сторон.
Знать, палёным оказался
Изначально самогон.
Изловчившись, наконец,
(Ай, да Ванька, ай, да спец!),
Змею голову срубает -
Голове одной копец!
И покуда злой амбал
Ваньку матом покрывал,
Тот вдругорядь замахнулся –
Чуть с кобылы не упал.
Размахнувшись, что есть сил,
И вторую он срубил!
Сам теперь уже смеётся:
«Что, Горыныч, загрустил?».
Только рано рад Иван.
Змей, оправившись от ран,
Прёт, набычась, на Ивана -
Взять решился на таран!
Страшный грохот был и гром,
Распростись, Иван, с конём!
Конь валяется в бурьяне,
Меч поломанный – на нём…
Но Иван не робок был:
Заорав, что было сил,
Он с разбегу на закорки
Змею лихо заскочил.
Тут хоть смейся ты, хоть плачь,
Битвы нет без неудач:
Норовя Ивана сбросить,
Припустил Горыныч вскачь!
Глаз тараща, как баран,
Змей несётся по горам.
Обнимая шею Змея,
Крепко держится Иван.
Только он ослабил крик,
Змей на третьем круге сник.
Стал Горыныч задыхаться,
Скорбно высунув язык.
Богом шанс Ивану дан:
Змей слабел-то не от ран –
Слишком крепко с перепугу
Шею сжал ему Иван!
Часом раньше буен, лих,
Сел Горыныч и притих…
Знать, не вынес, горемычный,
Тех объятий дорогих.
В буйной скачке изнемог,
Испустил протяжный вздох,
Нецензурным словом Ваньку
Крепко выругал и… сдох!
Лишь придя в себя кой-как,
Ванька спрыгнул в буерак,
Потянул за хвост кобылу,
Рассмеялся - и обмяк…
…………………………………..
Через час, прогнавши страх
И оправившись в кустах
На поверженного Змея,
Ванька снова в стременах.
Смотрит гордо с-под руки:
«Ишь, когтищи, как крюки.
Одолеть такую тушу -
Это вам не пустяки!».
Сплюнул Ваня под откос,
Ковыряет важно нос:
«Ты, Горыныч, просчитался,
Кто дурак – ещё вопрос!».
Держит путь он ко дворцу,
Ведь такому молодцу
Даже кляча-лошадёнка,
Даже рубище - к лицу.
Что полно на нём заплат,
В том Иван не виноват-
Лишь душа была б без дырок,
Так в народе говорят…
. . . . . . . . . . . . . . . . .
Вот окно. Иван под ним
Спрыгнул с клячи невредим:
«Выходи, краса-девица,
Постоим, погомоним…».
Вышла дева на балкон,
Ваня ей отбил поклон:
«Победил я Змея люта,
Обкорнал со всех сторон!
Что ж не смотришь на меня,
Аль табе я не ровня?
Мне б умыться, причесаться,
Да овсу бы для коня».
«Как овса для вас не дашь,
Вы, Ванек – спаситель наш.
Вас ждала я цельну вечность,
Чуть не взял мене мандраж.
Для такого молодца
Мне не жалко и кольца.
Ну, а как домой вернёмся,
Там недолго до венца».
«Что касаемо венца –
Дело вашего отца,
Что ж касаемо Ивана –
Нам бы кружечку винца.
Я в крещеньи боевом
Битый час скакал верхом!
Об закуске не печальтесь,
Закушу и рукавом.
Бой неравный, кстати, был:
Змей-стервец не закусил -
Чуть меня в горячей схватке
Перегаром не сразил!
…После кружечки такой
Я б его – одной рукой!
Табачку ещё бы горстку,
Змею он таперь на кой?».
Говоря про то, Иван
Бросил взгляд на Марфин стан:
«Ничаво, кажись, кобылка -
Знать, Горыныч не болван!».
Тут почал он хитру речь,
Мол, устал и рад прилечь,
Хоть на землю, хоть на лавку,
Хоть, едрёна вошь, на печь.
Но, сказавши, вот беда,
Весь зарделся от стыда…
Был намёк царевной понят
Без особого труда!
Не пришлось и повторять:
Марфа кинулась в полать,
Почала взбивать подушки
Да перину застилать…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Что случилося потом,
Я не ведаю о том -
Мне не сказывал Ванюша
О "сраженьи" пуховом.
А когда поутру, пьян,
Вышел до ветру Иван,
Всех следов той битвы было –
Рёв да сломанный диван…
Вот Иван вернулся в дом,
Вот кафтан ужо на ём,
Вот уже готов в дорогу,
Похмелившись стаканом.
У героя - гордый вид:
Есть вино и Змей побит!
С уважением Марфуша
На спасителя глядит.
Счас ему бы в руки флаг,
Да привстать бы в стременах…
Мнится ей Ванюша прынцем,
Пусть в заплатках и в лаптях.
«Буду я, Ванюша мой,
Вам примерною жаной -
Подавать вино в постелю
В будни дни и в выходной!».
«Ну, пора Марфушка. В путь!
Да румяны не забудь.
Сивка, блин, ещё хромает –
Видно, мне бадью тянуть.
Я ж не токмо, мать твою,
Сам вино бадьями пью -
Я пекусь и об народе,
Всю деревню напою!».
Вот и скрылись вдалеке:
Сивка хмурый, весь в песке,
Ваня, с чаном за плечами,
И царевна - налегке…
. . . . . . . . . . . . . . . .
…Побыстрее ветерка
Весть летит до мужика,
Всей деревней вышли встретить
С битвы Ваню-дурака!
Хочь в рассейских деревнях
Ездят все на дураках,
Тут гурьбой носили Ваню
Вместе с чаном на руках.
Стал Иван Герой Труда:
Как уронят иногда,
Лишь потрёт бока счастливо
И кричит: «Вот это да!».
Царь на свадьбу всех созвал
И горою пир давал.
Там вино лилось рекою –
Сам Ванюша разливал!
Черпал Ваня в меру сил,
Всех по кругу обносил.
Что касаемо кобылы –
И кобылу не забыл.
Свистнул Сивку: не робей,
Если что – копытом бей!
И насыпал в царски ясли
Куль отборных отрубей…
Сам Иван гулял вразнос:
Марфе выдрал пару кос,
Разогнал оглоблей челядь
И царю расквасил нос!
Слуг за фалды оттаскал,
Кулачищем приласкал.
Вкруг дворца ходил с дубиной
И Горыныча искал.
Выдув махом полбадьи,
Кончил шалости свои
Громким храпом богатырским,
Навернувшись со скамьи…
Словом, свадьба удалась!
Всей деревней веселясь,
Мужики хвалили Ваню,
Что «лицом не вдарил в грязь».
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
После свадьбы у отца,
У царя у подлеца,
Отсудил себе Ванюша
В пылкой схватке полдворца.
Стали жить да поживать,
Кашу есть да щи хлебать.
Ваня бил жану не часто –
Так, руку порой размять.
В энтом деле Ванька – ас,
Бил не в бровь, а прямо в глаз!
И царевна не скучала.
Но о том – другой рассказ… --->
ПавелМ.
Добавлено спустя 11 часов 25 минут 56 секунд:
Мой портрет.
(А.С.Пушкин написал это стих-е на французском языке в 15 лет. Я попробовал перевести его на русский. И вот что получилось).
......................................
Вы пожелали мой портрет,
Написанный с натуры?
Мой милый, вам готов ответ,
Но лишь в миниатюре.
Да, я – повеса молодой,
Сижу на лавке школьной,
Не глуп, скажу, само собой
И без гримас невольных.
Нигде не встретишь болтуна,
Ни доктора Сорбонны,
Понадоедливей сполна,
Крикливей сей персоны!
Я тонок, строен. Молодца
Меня длиннее нет,
Имею смуглый цвет лица,
Кудряшек русый цвет.
И свет, и шум вокруг люблю,
Безделью я не друг!
Скандалов, споров не терплю,
Как, впрочем, и наук…
Балам, спектаклям – вышел счёт,
И коль начистоту:
Люблю я кое-что ещё…
Сказал бы, да не тут!
Мой друг, портрет бы ты узнал
В сих строчках без труда -
Каким Господь меня создал,
Таким кажусь всегда.
В проказах близок к Сатане.
Лицо – не стоит слов…
В избытке ветреность во мне.
ДА, ПУШКИН – ОН ТАКОВ!!!
Добавлено спустя 4 дня 12 часов 23 минуты 53 секунды:
Сказка - ложь, да в ней намёк...
СКАЗКА об ИВАНЕ ВТОРОМ, ВАСИЛИСЕ ПРЕКРАСНОЙ,
ЛЕШЕМ, КОЩЕЕ БЕССМЕРТНОМ, БАБЕ-ЯГЕ и КИКИМОРЕ.
(без купюр)
.................................
Сказка новая близка,
Да начнём издалека:
Не пришлось скучать Марфушке-
Родила она сынка!
Хоть Иван и помнил срок
(Сосчитать по пальцам смог),
Родился наследник скоро -
Через месяцев с пяток.
Был Иван чудак и сам,
Но дивился чудесам-
Рос царевич слишком быстро,
Не по дням, а по часам.
Впрочем, Ваня не робел:
Сын родился статен, бел.
Крыльев нет, хвоста не видно –
Сам намедни подглядел!
Может встать и может сесть,
Руки есть и ноги есть,
Голова – и та на месте.
Что ж к Марфушке в душу лезть?
Вот и Ваня стал отцом,
Не ударил в грязь лицом.
Так и вьётся над младенцем,
Как пеструшка над яйцом!
Закатили пир горой.
И за карточной игрой
Объявила всем Марфушка:
Звать сынка – Иван Второй!
Ваня выпил, закусил,
Сморщил лоб, что было сил,
Почесал слегка макушку
И… согласье объявил.
Спрячь ухмылочку у рта,
Коль не понял ни черта-
Вырастал Иван Иваныч
Богатырь, не нам чета!
Вырос Ваня в пару зим
Местом всех быстрей одним,
Лишь усядется на лавку –
Лавка ломится под ним!
Был росточком он не мал,
И в плечах не отставал,
Как до ветру припирало –
В сенцах напрочь застревал.
Силы было у мальца -
Гнул оглобли в два кольца!
И умом своим нескладным
Шибко радовал отца.
Лук натянет, голова,
Так, что в пальцах синева -
Лук разломится на части,
В клочья рвётся тетива.
Коли меч возьмёт в руку,
Да ударит по суку –
Меч, как дерево сухое,
Разлетится по куску.
Обопрётся на копьё
Ваня, горюшко моё –
Как былинка, гнётся палка,
Хрусть, и нет уже её!
Сивка, выпятив бока,
Громко ржал на дурака.
С ним Ванюша сладил быстро,
Приручил в момент к рукам.
Взяв оглоблю в две руки,
Как умеют дураки,
Грохнул оземь, что есть мочи-
Чуть не треснули портки!
Конь, от страха сам не свой,
Напрудил ручей большой.
Ваня взял его в охапку
И отнёс на водопой.
Уважал Ванюша труд,
Что спереть – его зовут...
Скоро сказка говорится,
Да дела не так идут.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Сколько минуло деньков,
Все назвать – не хватит слов.
Поумнел слегка Ванюша,
Стал умней всех дураков.
В те поры (старух спроси)
Кризис буйствовал в Руси.
Раки – гривенник за кучку,
По копейке - караси!
Брюхо просит есть и пить,
Токмо не на что купить,
А заморского отрепья –
Шагу некуда ступить.
Две копейки за портки!
Только брать их не с руки -
Тянет (страшно и подумать)
Пять целковых кадь муки…
В город прут лишь дураки.
Прихвативши сундуки,
Жил Иван с семьёй на даче -
Во дворце-то не с руки.
Но не грызть же кирпичи!
Ваня-старый слез с печи
И послал сынка… подальше,
Добывать себе харчи.
Заглянув в кошель пустой,
Пошептавшись сам с собой,
На коня и на доспехи
Выдал сыну «золотой».
В мир спровадивши сынка,
Дал Марфушке два пинка,
И опять залез на печку,
Греть геройские бока.
«Вот бы мне, старуха-мать,
Меч по-новой отковать!
Кажут, нечисть по болотам
Всюду балует опять.
Токмо лапти шибко жмут!
Знать Руси, Марфуш, капут...».
Скоро сказка говорится,
Да дела не так идут.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
В бронированном чепце,
С гордой миной на лице,
Мчится по полю наездник
На могучем жеребце.
Натянув узду во мгле,
Крепко держится в седле.
Под его широким задом
Приседает конь к земле.
С виду – писаный герой,
Плечи выгнулись горой!
Вы, конечно, догадались –
Это Ваня наш Второй.
Крутит в воздухе мечом,
Всё Ванюше нипочём -
Как былинку, держит пику,
Лук висит через плечо.
На груди стальная бронь,
За спиной бренчит гармонь,
А под ним грохочет в латах
Бурка - верный пегий конь.
Мчит Ванюша во всю прыть,
Как бы Ване не забыть -
Скачет он вторые сутки,
Хочет подвиг совершить!
Мнит сыскать большу суму
И невесту в терему.
На родителя похожим
Стать не терпится ему.
Бьёт коня ногою в пуд,
Тычет пикой там и тут...
Скоро сказка говорится,
Да дела не так идут.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
У коня быстра нога…
Только злющая Яга
Да Кикимора-злодейка
Строют козни для врага.
Прихватив бензопилу,
Вниз обрушили скалу.
А Ванюше горя мало –
Крошит камень, как золу!
У коня быстра нога...
Призадумалась Яга
Да Кикимора-злодейка:
Как осилить им врага?
Посреди кипучих вод
У моста подгрызли свод.
А Ванюше горя мало –
Переехал речку вброд!
У коня быстра нога…
Чешет за ухом Яга:
«Ах, Кикимора-злодейка,
Как же нам сгубить врага?».
Развели большой огонь -
Дым кромешный, смрад и вонь.
А Ванюше горя мало,
Он ещё достал гармонь!
Хоть и тяжко дышит грудь,
Продолжает дальше путь,
Давит кнопки на гармони,
Не даёт коню свернуть.
А коня быстра нога…
Смачно сплюнула Яга,
Зло Кикимора ругнулась:
«Не осилить нам врага!».
Обе в шишках, синяках,
С чёрной сажей на руках,
Все промокшие и злые,
Потерпели полный крах.
"Ну, Иван, живи пока -
Уж Кощей намнёт бока!",
И пошли играть в картишки,
В «подкидного дурака».
Кончил Ваня песни петь,
Снова всыпал Бурке плеть...
Скоро сказка говорится,
Как делам за ней поспеть?
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Ветер треплет облака,
Небо хмурится слегка,
Коршун вьётся за спиною,
Приотстал чуть-чуть пока.
Призадумался Иван:
Вспомнил мягкий свой диван,
Девок ласковых дворовых,
Да любимый барабан…
Только поздно отступать,
Не сыскать дороги вспять-
Надо подлого Кощея
В царстве сказочном искать.
Лес всё гуще, всё мрачней,
Не видать нигде огней.
Глянул – ветка при дороге,
Леший вертится на ней:
"Что забыл в лесу, герой,
Ищешь замок ты с горой?
Хочешь подлого Кощея
Наказать за норов злой?
Так и быть, скажу, малец,
Как сыскать тебе ларец,
Чтоб поганому Кощею
Поскорей пришёл конец!
Он, негодник-либерал,
Лучший дуб к рукам прибрал,
Свой сундук на ём подвесил
И цепями приковал.
В том сундучище-ларце
Утка дрыхнет на яйце,
А в яйце лежит иголка,
С бичевою на конце.
Той бичевке сносу нет,
В ней и кроется секрет:
Коль порвать её на части –
Вмиг Кощей покинет свет!".
Ваня, хоть умишком мал,
Речь старательно внимал,
Но, кивая головою,
Ни черта не понимал.
Только леший влез на сук,
Осенило Ваню вдруг:
"Коль бичевке нету сносу-
Натяну её на лук!".
А дедок слегка икнул,
С ветки вниз баул стянул,
Из дупла достал стаканы-
И Ванюше подмигнул…
Вмазав с Лешим по второй,
Путь продолжил наш герой,
И к полудню очутился
Пред Кощеевой горой.
Вон он дуб. И замок тут.
Всё на месте. Вери гут!
Складно сказка говорится.
И дела кой-как идут…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Вдоль горы крутой подъём,
Сто охранников на ём.
Не трудившись с пересчётом,
Ваня всех проткнул копьём!
Сей створивши винегрет,
Бравый Ваня (спору нет),
Сняв Кощееву охрану,
Держит сам с собой совет.
«Прежде, чем дубок свернуть
И бечёвку умыкнуть,
Хоть одним глазком, украдкой,
На Кощея б мне взглянуть.
Тянет в гору, нету сил,
Видно, плохо закусил!
Да ещё про Василису
Леший чтой-то говорил.
Мол, красива и умна,
Хоть не шибко и стройна,
Есть, за что и подержаться.
Чем для Вани не жена?».
И при мудрых сих речах
Ваня, с Буркой на плечах,
Ввысь взбираясь, супостата
Кроет матом вгорячах.
"В небеса, такую мать,
На себе коня тягать!
Чтоб ты сгинул, хрыч бессмертный,
Ожил вновь и сдох опять…".
А Кощей уж тут как тут,
Объявился в пять минут.
И шипит, мерцая оком:
"Ну, Иван, тебе капут!
Не от шибкого ума
Ввысь вознёс я терема –
Смерть спины твоей могучей
Опасается сама".
И швыряет, гомоня,
Глыбу крепче, чем броня-
Ваня даже увернуться
Не успел из-под коня!
Кувыркнулся наш герой,
Бурку пестуя ногой,
Мощной задницей с размаху
Оземь бряк – и дух долой!
Выбыл Ваня из игры,
Задом рухнувши с горы,
А Кощей пирует в замке,
Расслабляясь до поры.
Третий день, лакая муть,
Веселится, вражья суть,
Шоколадную медальку
Нацепил себе на грудь!
К Василисе приставал,
Нежно гладил и ласкал.
Но словил в ответ пилюлю,
Схлопотал под глаз фингал.
На четвёртый день поник -
Спать улёгся, озорник…
Славно сказка начиналась,
Да дела зашли в тупик.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Всем читателям – привет!
Признаюсь, «базара» нет:
Без Ванюши-шалопая
Малость скучен белый свет.
Получил я ноту ТАСС:
«Почему «накрылся» сказ?»,
И подумал – может вправду
Отодвинуть медный таз.
Был мордастый наш герой
Статен, бел, хорош собой…
Так чего ж его бросать-то
Под Кащеевой горой.
Что ж, засучим вновь штаны,
Нашей нету в том вины -
Кризис есть и у поэтов,
А не только у страны!
Разогнали мы тоску,
Приняв кружечку кваску,
Тормознули чуть Ванюшу,
А теперь дадим «газку»…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
С той поры прошло деньков,
Всех назвать – не хватит слов.
Пролежал в пыли Ванюша
Полных сорок сороков.
Вот очухался Иван,
Смотрит, будто бы не пьян:
Выплывает из тумана
Лик девичий, стройный стан…
Мыслит Ваня: «Мать т-твою,
Я в аду или в раю?
Впрочем, мне теперь всё это
Ровным счётом – по …!».
Чтой-то брызжет на него -
Слёзы, дождик иль чего?
Плачет дева над Ванюшей
И качает головой.
«Что-то, чёрт, со мной не то,
Ты - шахидка али кто?
Перебрал вчера я малость.
Ты, наверно, конь в пальто!
Славно я вздремнул чуток,
Да проспал немалый срок.
Дай хлебнуть, краса-девица
Самогоночки глоток».
«Спать, Иван, тебе века,
Отлежал бы все бока,
Не живая бы водица,
Да не добрая б рука!
Леший, дед мой, всё прознал,
Мне живой водицы дал,
Чтоб тебя я оживила -
Больно крепко ты упал».
«Век пред Лешим я в долгу.
Горе нашему врагу!
Капни малость на конягу,
Я ж без Бурки не могу.
Мне б его, шалаву, вздуть -
В битве дрогнул, вражья суть:
Им прикрылся от Кощея,
Он меня – копытом в грудь!
Ладно, Бурка, не робей,
Что не выдам отрубей,
Лучше в лес неси скорее –
Ларь искать, чтоб сдох Кощей!».
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Вот летят они вдвоём,
Бурка вскачь, Иван на ём.
И в потёмках прискакали
К дубу вещему с ларём.
Прямо с ходу взял Иван
Дуб могучий на таран.
Лоб целёхонек остался,
Дубу крен великий дан!
Всё вокруг светло, как днём,
Светит Ваня «фонарём».
Дуб толкает, что есть мочи,
Упирается плечом.
Оземь брякнулся сундук,
Из него вспорхнула вдруг
С золотым яйцом под мышкой
Утка в небо. Он – за лук!
Птица скрылась в облаках,
Да Ивану что за страх -
Полетели пух да перья,
И яйцо уже в руках.
Пальцы крепки, как тиски,
Сжал яйцо – оно в куски.
В ём – игла, а в той - бечевка.
Ну, Кощей, реви с тоски!
Но и Ваня огорчён-
Потерпел в бою урон.
Лук сломал, порвал бечевку
При стрельбе по утке он.
Зря в оружии изъян,
Пригорюнился Иван…
С дуба сук срубает крепкий,
Гнёт в дугу, как мощный кран.
«Ну, такой-то не сломать,
И бечёвочка под стать!
Прострелю насквозь Кощея,
Как гуся, едрёна мать…».
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Шпоры Ванины остры,
Колют бок, как топоры!
Тормозит копытом Бурка
У Кощеевой горы.
Только Ваня не спешит,
Наш Иван не лыком шит,
Глаз прищурил, пригляделся:
Наверху скала дрожит!
Не имел Кощей талант,
Был в бою большой педант,
Применить решил повторно
Изначальный вариант.
Видя – план не удался,
Ваня смехом залился:
«Выходи, злодей, сразимся,
Испарится хитрость вся!».
Спорить с ним Кощей не стал,
Показался между скал:
«Бог, Иван, ума прибавил,
Аль шпиёнов подослал?».
«Ну, шпиёнов, видит бог,
У мене полно, как блох!
Бог в накладе не оставит,
Ежли сам не будешь плох».
Тут сердиться стал Кощей,
Много высказал вещей
В адрес бедного Ивана,
Надавал ему "лещей"!
Ваня тоже стал сердит:
Исподлобья вверх глядит,
Грозно супится на гору,
Взглядом скалы бороздит.
Тут вскричал Кощей: "Атас!",
Камень выхватил и – р-раз,
Размахнувшись, что есть силы,
Запустил Ивану в глаз.
Но Иван не ловит блох,
Не застать его врасплох -
От снаряда, как от мухи,
Отмахнулся: "Чтоб ты сдох!".
Сам достал огромный лук,
Наложил стрелу на сук,
Натянул, что было силы -
Аж замлели пальцы рук!
А Кощей затрясся весь,
Нету сил ни лечь, ни сесть,
Лишь таращится на Ваню,
Словно хочет с луком съесть.
Будто в горного орла,
В грудь Кощею бьёт стрела
И выходит под лопаткой -
Чуть насквозь не проняла!
А Кощею – хоть бы хны!
Почесал промеж спины,
Потянулся, отряхнулся –
Лишь царапины видны.
Ближе к Ване подошёл
И глядит нехорошо:
«А скажи-ка мне, Ванюша,
Где ты лук такой нашёл?
Коль секреты завелись,
Так со мною поделись:
От какой такой хворобы
Руки-ноги отнялись?».
Ваня - бац в ответ мечом,
А Кощею нипочём!
Меч рассыпался на части,
Только тот повёл плечом.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Мыслит Ваня: «Как тут быть,
Как злодея победить,
Может, стойкому Кощею
Тыл попробовать пробить?».
Подгоняемый копьём,
Взял Кощей крутой подъём
В три прыжка, ругая Ваню
За тактический приём.
Вдруг опомнясь, старый лгун,
Подмигнувши, как шалун,
Запустил с размаху в Ваню
Подвернувшийся валун.
Получивши в лоб "сурприз",
Кувыркнулся Ваня вниз,
Но запутался в бечёвке
И над пропастью повис.
Глянул вверх: Кощей-изгой,
Изогнувши бровь дугой,
Лук пытается Ванюшин
Сбить железною ногой.
Тут Иван и сам понял:
Лук в расщелине застрял,
А в руках – конец бечёвки,
Что намедни с дуба снял.
Сбросил Ваня в пропасть бронь,
Вслед за ней летит гармонь.
А Кощей смеётся сверху:
«Сапоги хотя б не тронь»!
Смерть Иванова близка,
Всё слабей его рука…
Вспомнил Лешего с Русалкой,
Вспомнил Бурку-дурака.
Затекла вконец ладонь,
Вспомнил Ваня про гармонь:
«Хоть, Кощей, пляши до ночи,
Но гармонь мою не тронь!».
«Падай, Ванька, без помех,
О музыке думать грех -
И гармонь твоя, и баба
Мне достались для утех!».
Осерчал вконец Иван,
Вспомнил вдруг девичий стан
И другия причиндалы:
«Ну, погодь же, истукан!
Врёшь – шалишь, едрёна вошь,
Нас наскоком не возьмёшь!".
И в штанах своих порывшись,
Достаёт огромный нож.
Тяжела с ножом рука,
До бечёвки – два вершка…
А Кощей, как лист, затрясся,
Чует, смерть его близка!
Побледнел, готов упасть-
Что за глупая напасть?
Не поймёт, какою силой
У него отняли власть.
Гаркнул Ваня, что есть сил,
Чуть язык не прикусил:
«Принимай, злодей, отставку –
Я ж добром тебя просил!».
Увидав внизу большой
Выступ в нише под скалой,
Он бечёвку режет смело
Недрожащею рукой.
Только нить оборвалась,
Он, за выступ ухватясь,
Как паук, повис на пальцах,
Чертыхаясь и бранясь.
В небе молния зажглась,
Где-то бомба взорвалась,
Грянул гром – и у Кощея
Жизнь навек оборвалась!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Трепыхаясь налегке,
Виснет Ваня на руке,
Вдруг сквозь ругань различает
Громкий топот вдалеке.
Ай, да Бурка! Ну, дела -
Помощь вовремя пришла!
Бьёт копытом, рвёт зубами
Расписные удила.
План у Бурки очень прост:
Со скалы он свесит хвост,
Ваня вцепится зубами –
Хвост подымется, как мост.
Совесть Буркина чиста.
Операция проста…
Ваня вылез - и у Бурки
Треть осталась от хвоста!
Впрочем, что коня винить -
Показал в дороге прыть,
И тюремные засовы
Помогал копытом сбить.
Всех Иван освободил,
Всех страдальцев наградил,
Сапоги – и те в запале
Босым узникам ссудил.
Всё Кощеево добро -
Злато, евро, серебро -
Разом вытряхнул из сейфов,
Все поставив на «ребро».
Вот и девица-краса,
Толщиной в бревно коса.
Плачет, горько причитает -
В полкило одна слеза!
На плечах – с полтонны бус,
Груди – кажная в арбуз,
Стан величествен, как замок.
У Кощея тонкий вкус!
Был Ванюша поражён
Столь прекрасною из жён:
«Старый пень не зря ругался,
Лез недаром на рожон.
Вправду баба хороша-
Широка, видать, душа,
Да и прочее не хуже.
Сразу видно – не лапша!».
«Ах, Кощей, какой стервец,
Всю извёл меня, подлец!
Вам, Ванюша, на поруки
Отдаюся наконец».
И проворней топора,
С криком радостным "Ура!"
Ване кинулась в объятья,
Словно рухнула гора.
Не успевши и вздохнуть,
Принял вес Иван на грудь.
И взвалил скорей на Бурку-
Тот не в силах был взбрыкнуть!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
По дворцу бродя, Иван,
Заглянувши под диван,
Обнаружил схрон Кощея –
Со взрывчаткой чемодан.
Обложив сухой корой
Динамит, весьма сырой,
Всё Кощеево хозяйство
Подорвал, как есть, с горой.
Против буйного огня
Меры загодя принял,
Оттащивши вёрст за сорок
И невесту, и коня.
Закопчённый, весь в чаду,
Натянув, что сил узду,
Тянет к Лешему Ванюша
Неподъёмную …жену.
Вот и Лешего изба-
Мхом заросшая скоба.
Упирается в коренья
Проржавевшая труба.
И хозяин на пеньке
Прикорнул невдалеке-
Прислонившись к корневищу,
Дремлет, спрятавшись в теньке.
Бурка вдруг, что сил, взбрыкнул,
Леший, выглянув, икнул,
Диво дивное увидел
И на ветку сиганул.
Был дедок навеселе,
Бражки выкушав в селе.
Ну, а тут трусы и платья
Развеваются во мгле!
Ваня тоже увидал,
То, о чём давно мечтал,
Но, скрывая восхищенье,
Бурку лаптем наподдал.
Леший с ветки соскочил,
Разом чудо отмочил -
Из пустой бутылки Ване
Лихо стопочку налил.
Пить бы Ване не с руки,
Лучше б выстирать портки,
Ну да с Лешим не поспоришь-
Шнапс, русалки, шашлыки…
Хоть идти давно пора,
Ситуация стара:
Обнявшись, Ванюша с Лешим
Просидели до утра!
Путь обратный грозен, крут,
Приключенья Ваню ждут.
Скоро сказка говорится,
Да дела не так идут…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Чутко слушает Яга,
Хоть и на ухо туга.
Зрит Кикимора кривая –
Не прошляпить бы врага!
По науке боевой,
Арьергард вступает в бой,
Коль свалил Иван Кощея
Вместе с замком и с горой.
Вот шагает караван:
Впереди, бранясь, Иван,
Вслед за ним, брыкаясь, Бурка,
Вкруг него – прекрасный стан!
Арьергард Кощеев рад:
Рядом с тропкой в аккурат
Преглубокое ущелье
И огромный водопад.
Вмиг Кикимора с Ягой
Размотали трос стальной,
Натянули над тропинкой
И укрылись за горой.
Ваня трос ногой порвал
И рассеянно сказал:
Паутина над ущельем,
Кто ж прядёт промежду скал?
Вот чугунная нога!
Снова думают Яга
И Кикимора-злодейка –
Как вконец сгубить врага?
Подмешавши в водопад
Быстродействующий яд,
Отошли себе в сторонку,
Ухмыляются, стоят!
Бурка выпил с комара,
Ваня выдул два ведра.
Василисе пить мешала
Нависавшая гора.
Ване челюсти свело,
"Холодна!" – сказал он зло.
Бурка долго брёл кустами -
От водицы пронесло…
Тут минута дорога!
Ступу вывезла Яга:
"Ну, Кикимора, держися –
Сгубим с воздуха врага!".
Ваня выпучил глаза:
"Это что за чудеса -
Двухголовый Змей Горыныч
Рассекает небеса!
Ступа, что ли, к нам летит,
Небо выхлопом коптит?"-
С-под руки взирает Ваня
На чудесный горный вид.
«Эй, Яга, поберегись –
Слишком круто взяла ввысь!
Не к поганому ль Кощею
Часом в гости собрались?
Вы намедни за бугром
Не слыхали дальний гром?-
Аккурат заместо горки
Там готов аэродром!".
Глядя сверху на врага,
Грозно хмурится Яга:
"Мы сумеем за Кощея
Обломать тебе рога!".
Заложив крутой вираж,
Бабка Ёжка впала в раж:
Хлоп метлой Ивана по лбу,
Чуть не вывалилась аж!
Ваня тоже не дурак,
На проделочки мастак -
Кулаком "погладил" снизу
Двум бабусям бензобак!
Поделом старухам злым -
Повалил из ступы дым!
Как на грех, огнетушитель
Оказался вдрызг пустым.
Ступа в воздухе зажглась,
В пропасть с воем понеслась,
И, ударившись о камни,
С экипажем взорвалась...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Тут пошли дела резвей:
Ваня спутнице своей
То подмигивал украдкой,
То бросал в неё репей.
Цель у путников проста,
Путь-дороженька чиста.
Бурка, впрочем, шёл кустами,
Задирая треть хвоста.
Долго ль, коротко ли шли
Из Кощеевой земли –
Подошли к родной деревне,
Задыхаяся в пыли.
Показался, наконец,
Покосившийся «дворец»!
На завалинке Ванюшу
Поджидают мать-отец.
Как увидели сынка,
Мять давай ему бока:
Ждали без году неделю-
И соскучились слегка.
"Где ж так долго пропадал,
Где невесту подгадал?
И в загранкомандировке
Денег много ль промотал?".
Ваня нёс какой-то бред:
Что Кощей - как взрывпакет,
Что Яга пробила гору,
И от Лешего – привет!
Что в лесу он дуб свалил,
Что яйцо он раздавил,
Но сапёрные работы
По науке проводил.
Хор кивающих голов,
Доктор ласково-суров:
«Отдохни, герой, с дороги –
Ясно всё без лишних слов!».
«Да послухайте меня,
Это ж вовсе не брехня-
Коль не верите Ванюше,
Так спросите у коня!
В первой битве до поры
С ним мы вышли из игры,
Фору дали мы Кощею,
Задом рухнувши с горы.
Вы б представить не могли-
Мы с конягой померли!
И лежим себе, скучаем
Бездыханные в пыли.
Худы были бы дела,
Если б помощь не пришла,
Нас русалка оживила -
Самогонкой облила…».
Но от Ваниных речей
Смех вокруг ещё бойчей:
«Точно - белая горячка,
Звать сюда ещё врачей!
Коль Кощея ты убил,
Столько подвигов свершил,
Что ж пришёл с пустой сумою-
Золотишка б прихватил!».
Тут Иван рукой махнул,
Лаптем землю ковырнул,
И, обиженно вздыхая,
Бурку в стойло потянул.
Напоив водой коня,
Сам с собою гомоня,
Завалился на полати
И проспал четыре дня!
Сладко спал, земля тряслась,
Вся округа собралась,
Мужики чесали спины:
"Не война ли началась?".
Пробудившись поутру,
Дал работу он нутру –
Слопал с хреном поросёнка
И рогаликов гору.
Заморивши червячка,
Смял на вертеле бычка,
И закончил завтрак квасом,
Поварёнку дав тычка.
Заглянувши за трубу,
Хлопнул вдруг себя по лбу:
"То ж на печке Василиса,
Надо свесть её к попу!".
Приняв стопочку на грудь,
Обвенчал их поп Пафнуть,
Бормоча под нос молитвы,
Чтобы свечку не задуть.
Окропив святой водой
Стан и плечи молодой,
Сорок раз перекрестился,
Прикрываясь бородой.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Разудалая родня,
Меж собою гомоня,
Закатила пир горою,
Веселясь четыре дня!
Был и я среди гостей:
Ел кулеш из новостей,
Запивал пустой брехнёю-
Не придумаешь простей.
Марфа (бог её прости),
Дабы трезвость соблюсти,
Новы веянья решила
До народа донести!
Вместо бражки (вот те раз!)
Сотворила в вёдрах квас,
А хмельное всё из бочек
Посливала в унитаз.
Гости силились понять:
«Отчего, едрёна мать,
На столах жратвы навалом,
А горилки не видать?».
Тыкнув вилкой в холодец,
Штоф достал Иван-отец,
Но от бдительной Марфушки
Получил тотчас в торец!
Гости только "му" да "му",
Разбрелись по одному:
«Коль спиртного нет в помине,
И закуска ни к чему…».
. . . . . . . . . .
Минул месяц. Вслед – другой.
Дни сплошною чередой
Побежали друг за другом,
Обрастая бородой.
И невестка, и свекровь
Стали жить одной семьёй,
Дрались честно на ухватах,
Разойдясь и хмуря бровь.
У невестки шире таз-
В перепалке всякий раз
Марфе чаще доставалось
Кочергой промежду глаз!
Ну, а что же мужики,
Что Иваны-дураки?-
На полатях травят байки,
Им браниться не с руки.
К той поре Иван-отец
Заложил в ломбард дворец,
Пропивая потихоньку
Всё приданое вконец…
Мыши в горенке снуют,
Старички внучонка ждут.
Скоро сказка говорится,
И дела кой-как идут.
Выйдет Ваня на крыльцо,
Стукнет пяткой о ….,
Заверяет: результаты
Скоро будут налицо!
Верь: такому молодцу
Врать, читатель, не к лицу.
Да и сказочка приплыла
К долгожданному концу...
П.Михалёв
Добавлено спустя 3 дня 11 часов 52 минуты 45 секунд:
УВАЖАЮ ПУШКИНА, КАК СТАРШОГО БРАТА.
Настанет времечко златое,
Мне Пушкин будет по плечу.
И я от вас, друзья, не скрою,
Что тоже этого хочу.
Настанет времечко, быть может,
Мне Пушкин станет по плечо.
Но пусть вас это не тревожит,
Я тоже буду огорчён.
Настанет времечко, наверно-
Заткну за пояс я его!
Ну, это, братцы, вовсе скверно,
Пожалуй, что-то с головой…
«Ах, сукин сын, помилуй, боже! -
Осадит Пушкин наглеца. -
Заткнуть меня за пояс, рожа?
Да ты в стихах своих не можешь
Добраться даже до конца.
Всё ходишь около, кругами,
Как на цепи учёный кот.
Тебя взогреть бы батогами,
Рассейский рифмо-обормот!
Тебя я чту за скомороха -
Ты до сегодняшнего дня
Стреляешь рифмой, как горохом.
Уж поучился б у меня…».
В ответ промямлю еле-еле:
«Ляксандр Сергеич, дорогой,
Вы на стихах собаку съели,
Но в рифме вы - ни в зуб ногой!
Ведь рифма, это вам не Муза:
Сиди себе да знай, пиши!
Её найти - уже обуза,
Ещё пригладь, да причеши…
Порой возьмёшь, взобьёшь ей кудри,
Так нарядишь - поёт душа,
Надушишь, вылощишь, припудришь.
А вставишь… нет, не хороша!
Поставим в споре нашем точку.
Я принимаю ваш укор:
Не всяко лыко лезет в строчку,
Когда в лаптях плетёшь узор.
И вы, в сафьяновых штиблетах,
Без надлежащего труда,
И вкривь, и вкось в строфу дуплетом
Вбивали рифмы иногда.
Пускай меня не станут слушать,
Пусть завернут руками уши,
Пусть освистят со всех сторон:
Мы с вами – родственные души,
Ведь у Поэтов – свой Закон».
. . . . . . . . . . . . . . .
И если кто-то скажет, с…,
Что Пушкин мне - не старший брат,
Тому… серпом ..... штуки,
О коих вслух – не говорят!
