Кейн: в рядах советской армии сражались против немецко-фашистских оккупантов и не делились на национальности – были одни советские. Но…
"В советской армии до 1938 года существовали украинские, белорусские, грузинские, армянские, азербайджанские, дагестанские, казахские формирования, составляя 10% Вооружённых Сил СССР. Лишь гитлеровское нашествие отрезвило кремлёвского горца... Правильно сформулировал публицист К.Раш: в 1941 году отступала Красная Армия, а в 1945 году победила Германию Русская Армия...
Была такая видная фигура в командном составе - маршал Баграмян Иван Христофорович.(Армянин, кстати) ... Ему, боевому генералу, принадлежит знаменитая мысль о том, что боеспособными следует считать лишь те подразделения, где большинство составляют русские"
Так что не надо преувеличивать ценность этого "интернационала". Победили Русские. Как только русские ослабли - вся эта "интернациональная" свора быстро разбежалась.
«Очень сожалею, что распался Советский Союз. Но вот в наш братский интернационализм не верю. Если бы у той же Абхазии сегодня был хоть какой-нибудь нефтяной источник… - там бы наверняка бы заговорили о полном суверенитете. И ни о каком воссоединении с Россией разговора бы не было. [/b]… Если мы хотим видеть свою страну большой, могучей, сильной, то делать это надо через экономику. Чтобы наши отечественные бизнесмены безраздельно господствовали в экономике тех или иных территорий, которые мы хотим присоединить к России» - Сергей Иванов, депутат ГосДумы России от ЛДПР («Парламентская газета» от 15.03.05)
Большинство "братьёв" из СНГ - это паразиты. Пока им есть что "сосать" из России - они мимикрируют под "друзей". А когда выгоднее предать - предают без сожалений.
На счёт "дерьмовости": Вам просто не с чем сравнивать. Поэтому вы "ведётесь" и верите в разные мифы о России, что "нет страны гаже".
Ложь о Русской Истории
Предельно критическое отношение к России и ее истории обычно выдают за стремление к истине, повторяя слова Чаадаева: "Я не могу любить Родину с закрытыми глазами". Что ж, давайте последуем совету Петра Яковлевича. Сделаем усилие, преодолеем интеллектуальную лень. Откроем глаза.
Это же знает каждый
То, что люди "твердо знают" о своей стране, необязательно соответствует действительности, но это "знание" едва ли не важнее действительности. Французы твердо знают, что на земле нет женщин красивее француженок, американцы убеждены, что их страна - самая свободная в мире, немцы совершенно уверены, что немецкое качество невозможно превзойти, японцы не сомневаются, что они - самый трудолюбивый народ среди живущих. И хотя все эти постулаты неверны, их носители уже своей убежденностью заставляют окружающих поверить, будто дело обстоит именно так.
А что "твердо знают" у нас? Что у нас был Иван Грозный - самый кровавый тиран всех времен. Что Петербург "построен на костях". Что главное изобретение России - "потемкинские деревни".
По подсчетам историка Р. Г. Скрынникова, знатока эпохи Ивана Грозного, при этом царе было безвинно казнено и убито от трех до четырех тысяч человек.
Однако
если всмотреться в европейскую историю, то рядом с Людовиком XI, Ричардом III, Генрихом VIII, Филиппом II, герцогом Альбой, Чезаре Борджиа, Екатериной Медичи, Карлом Злым, Марией Кровавой, лордом-протектором Кромвелем и массой других симпатичных европейских персонажей наш Иван Грозный будет выглядеть вполне кротким. В центре Лондона вы можете полюбоваться на памятник Кромвелю. А Ивану Грозному русское сознание вынесло приговор, отменить который невозможно. Среди 109 фигур на памятнике Тысячелетию России в Новгороде, в число которых попали опальные Алексей Адашев и Михаил Воротынский, а также князья Литовской Руси Кейстут и Витовт, места царю Ивану не нашлось. Мы можем гордиться своей нравственной планкой:
англичане легко простили своей Елизавете I умерщвление 89 тыс. человек, а мы не прощаем и не простим царю Ивану загубленные четыре тысячи.Басня о "потемкинских деревнях" - порождение зависти. В 1787 году Екатерина II показывала австрийскому императору Иосифу, польскому королю Станиславу Понятовскому и иностранным послам свои новые причерноморские земли и Крым.
Гостей потрясли приобретения России, особенно на фоне неудач Австрии в турецких делах.
Потряс и размах строительства - в Херсоне, Николаеве, Севастополе, - особенно верфи, со стапелей которых в присутствии гостей были спущены первые корабли.
Прошли годы, как вдруг участник путешествия Гельбиг (тогда посол Саксонии) написал, что селения по Днепру были декорациями, которые перевозили по ночам на новое место, а скот перегоняли.
Технически это было невозможно, но просвещенная публика в таких вещах несильна. Детский восторг, охвативший Европу, не поддается описанию. Какая психологическая компенсация!
У стиснутых своей географией стран появилась возможность сказать себе: все русские победы, приобретения, крепости, корабли, вся Новороссия - это просто намалевано на холсте! Анекдот о "потемкинских деревнях", возможно, самый успешный в мировой истории.
Откуда что пошло
Печально, но факт: есть нации кичливые и некичливые. Первые склонны к бесконечному восхищению собой, вторые более скромны, к тому же редко подвергают критическому анализу восхищение первых. К сожалению, они вполне способны усваивать отрицательные мифы о себе.
В течение почти двух веков подряд наши благодушные дворяне, выезжая за границу, из любопытства покупали там антирусские памфлеты, дефицита которых Европа не знала с той поры, как знакомство с географической картой перестало быть в этой части мира достоянием немногих.
Жанр просто не мог не возникнуть, ибо
карта (особенно в широко принятой тогда равноугольной цилиндрической проекции Меркатора)
рисовала совершенно устрашающую картину того, как огромная Россия нависает над сутуленькой тонкошеей Европой. То, что подобные сочинения находили в России благодарных читателей, заранее согласных с каждым словом автора, не должно удивлять.
Еще в 1816 году издатель исторического журнала "Пантеон славных российских мужей" Андрей Кропотов подметил, что французские гувернеры из числа "примерных (у себя на родине. - А. Г.) негодяев" развивают в своих русских воспитанниках "невольное отвращение" к отечественным законам и нравам. Особо обильный урожай антирусских памфлетов дала Крымская война.
Поскольку французский, а часто и немецкий наши дворяне знали с детства (английский тогда почти не учили), каждый памфлет, будучи ввезен в Россию, прочитывался многими.
Отсюда и вера в басни про "потемкинские деревни", про дивизию, которой Павел I велел маршировать прямиком на Индию и которая была остановлена уже чуть ли не у Твери, про указ о назначении митрополита Филарета командиром гренадерского полка, который (указ) якобы подмахнул пьяный Николай I.
А главное - про кровавую и деспотическую страну.
Подобные настроения не могли не затронуть и отечественных историков.
Интеллигент внушаем и почтителен к "Европе", так что начиная со второй половины XIX века многие либералы, сами того не замечая, уже смотрят на свою родину сквозь чужие, изначально неблагосклонные очки. Вздор мало-помалу перетекал в российскую публицистику, впитывался сознанием в качестве доказанных истин.
Среди наших историков были, конечно, и другие тенденции, но западный взгляд (особенно на протяжении шести с лишним либеральных и радикальных десятилетий от воцарения Александра II до 1917 года) брал верх. "Русская история стала искажаться задолго до коммунистической власти: страстная радикальная мысль в нашей стране перекашивала русское прошлое соответственно целям своей борьбы" (А. И. Солженицын).
Взгляд на "плохую" отечественную историю был радостно подхвачен большевистскими смердяковыми, попал в школьные учебники, упрочился в подкорке у правых и левых (пусть и с разными мотивировками) и до сих пор преодолевается крайне медленно. Современный российский учебник "Отечественная история" для 10-х классов (сочинительницы Жарова Л. Н. и Мишина И. А.) описывает рубеж XIX-XX веков в таких замечательных выражениях: "полуазиатская деспотическая власть царя... забитость крестьянства"; "российское государство, вырываясь из оков варварства..." и проч.
То, как в стране принято освещать свой исторический путь, бесконечно важно для духа нации. Повсеместно школьники учат не историю вообще, а национальную версию истории (см.: Ферро М. Как рассказывают историю детям в разных странах мира / Пер. с франц. - М., 1992). За что хвалит современный французский интеллектуальный мэтр Ален Безансон школьный учебник, написанный знаменитым историком Эрнестом Лависсом? Вот за что: "Парижская коммуна казалась ему столь печальным эпизодом, что он даже не упомянул о ней, не желая, чтобы школьники что-нибудь об этом узнали".
Это относится не только к учебникам.
Совсем неспроста у классических историков Англии полностью отсутствует критическая рефлексия.
Один из самых известных среди них, Джордж Тревельян, даже не упоминает о чартистском движении в своем тысячестраничном труде "Социальная история Англии" (1942; есть русский перевод: М., 1959). Вы не встретите у Тревельяна ничего, что бросало бы слишком явную тень на социальные отношения в его стране в каком бы то ни было веке. В том же духе писал его родной дед, знаменитый английский историк Томас Маколей, так писали и пишут все "большие" английские историки.
Наши традиции демократии и народного представительства старше самого русского государства: Лаврентьевская летопись говорит об изначальности обычая сходиться на вече. Что же до выборных органов власти, ныне даже школьникам известно, что
при раскопках Новгорода находят избирательные бюллетени на бересте.Сравнивая средневековые города-республики Северной Европы, видишь, что
системы выборного правления в Новгороде и Пскове были заметно демократичнее, чем в близких, казалось бы, по устройству "вольных имперских городах" Германии: в Новгороде выбирали не только посадника (должность вроде президентской) и тысяцкого (помощник посадника по военным и торговым делам, глава войска), но и архиепископа. Такого в Германии не было.
Власть в допетровской Руси, исключая верховную власть государя и власть воевод в городах с уездами, была представлена выборными органами. В городах структурами гражданского общества были "сотни" и слободы с выборными старостами.
Выборные должностные лица - земские и губные старосты - управляли вместе с целовальниками (тоже выборными), соответственно, волостями и губами.
Губа представляла собой судебный округ и включала один-два уезда.
Губные старосты (именовались также "излюбленными старостами") расследовали особо опасные уголовные преступления, исполняли административные обязанности (землеотвод, межевание и т. д.). Выборными были земские судьи с дьяками. Земские власти ведали важнейшими для населения делами, среди прочего - проведением мирских выборов.
Старосты избирались из местных дворян, а их помощники - целовальники - из местных крестьян и посадских людей.
Выбирались также сотские и пятидесятские. Слово "целовальник" сегодня звучит забавно (особенно сочетание "губной целовальник"), но объясняется просто: вступая в эту выборную должность, человек приносил присягу, целуя крест.
Даже в таком крупном городе, как Нижний Новгород, весь "аппарат" городового воеводы состоял из дьяка с подьячим. Вниз, начиная от воеводы, вертикаль власти представляла собой выборное самоуправление.
По участию низового демократического элемента в местном самоуправлении допетровская Россия опережала ту же Англию, где лишь реформы 1888-го и 1894 года покончили с монополией аристократии в местном самоуправлении.
Поучительна история Земских соборов.
Первый из них был созван в 1549 году. Созывались они до 1684 года. За 135 лет существования этого органа было созвано 57 соборов.
Соборы созывались, среди прочего, и для избрания царей. Шесть царей было избрано на соборах. Соборы созывались царем по своей инициативе или по
инициативе населения, созывались сословиями или по инициативе сословий в отсутствие царя. Настоящим торжеством сословного представительства стали всесословные
выборы царя Михаила Федоровича Романова на Земском соборе в 1613 году.В своей книге "Народная монархия" Иван Солоневич, кажется, первым привлек внимание к тому факту, что
русский Судебник 1550 года содержит положения, на век с лишним опередившие то, что считается главной вехой на европейском пути к Правам Человека. Русским интеллигентам, пишет он, тыкали в нос английский Habeas corpus act, забывая упомянуть, что
в России подобный акт был введен на 129 лет раньше английского: по Судебнику 1550 года власти не имели права арестовать человека, не предъявив его представителям местного самоуправления - старосте и целовальнику, иначе последние по требованию родственников могли освободить арестованного и взыскать с представителя администрации соответствующую пеню "за бесчестье".
Не было парламента или не было слова "парламент"?. Во время "бесцарствия" собор брал на себя полноту верховной власти в России.
Собор ведал и проблемами внешней политики, войны и мира. В 1566 году он должен был решить вопрос, продолжать Ливонскую войну или заключать мир на условиях, предложенных противником. Собор высказался против их принятия, и война продолжилась.
Иного рода решение было принято на так называемом Азовском соборе 1643 года, созванном для ответа на вопрос: "Азов от казаков принимати ли? И войну с Турцией и Крымом начинати ли?" Нескольким группам выборных надлежало "крепко помыслить", и каждая группа должна была дать мотивированный письменный ответ ("сказку"). Прочтя "сказки", царь отказался от мысли о войне. Казаки прервали пятилетнее "Азовское сидение" и вернулись на Дон.
Вопрос об удовлетворении просьбы гетмана Богдана Хмельницкого о принятии Украины в состав России решал собор 1653 года.Это был трудный вопрос, так как принятие Украины означало две неизбежные войны - с Польшей и Крымом (получили в итоге и третью - со Швецией).
Это была не первая просьба Хмельницкого: собор 1651 года не дал своего согласия.Мы никогда не узнаем, как развивались бы российский парламентаризм и самоуправление, если бы не переворот Петра I. Сложнейшее общество XVII века Петр уничтожает упрощением.
Петр стал разрушителем русских демократических традиций.
Западник Петр стал и главным закрепостителем. До него крестьянина нельзя было продать, крестьянин был юридически прикреплен к земельному наделу (который считал своим), но и наделы были неотчуждаемо прикреплены к крестьянам.
Крестьянин был связан с землей, а не с господином. Все это изменилось при Петре и его преемниках.
Петр внедрил столько чужеземного, так сильно вестернизировал верхушку общества, что свое, допетровское, в последующие времена даже на уровне обсуждения начало восприниматься (и отвергаться) как нечто отсталое.
Наша демократия - не новодел либералов
Вече и Дума, собор и земство, Городское собрание и Государственный совет, излюбленный староста и земский целовальник, старшина и гласный, предводитель дворянства и городской голова - все это элементы нашего наследия, нашей богатейшей политической цивилизации.....
Bот пример. В 1917 году Временное правительство узаконило неслыханную и небывалую до того нигде в мире полноту политических и социальных прав российских женщин, включая избирательные.
Англия пришла к тому же на 11 лет позже. (Кстати, в "образце" западной демократии - Швейцарии - женщины получили избирательные права всего лишь 20 лет назад
)
Надо уважать свой путь
Александр Горянин (журналист, писатель, историк. Автор книг "Разрушение храма Христа Спасителя" (Лондон, 1988), "Мифы о России и дух нации" (Москва, 2002). Соавтор учебника "Отечествоведение" (Москва, 2004). Номинировался на премии имени Ивана Петровича Белкина и "Национальный бестселлер".)