как облажали Иркутск
Иркутск дураков им. Эйзенхауэра
Нынешняя осень в Сибири выдалась на редкость теплая: столбик термометра не опускался ниже нуля градусов, так что на Байкале даже повторно зацвела верба. Но больше всего отсутствию морозов были рады жители немногочисленных домов Иркутска, где предусмотрено центральное отопление. Холода лишь припугнули и тут же отступили, а трубы уже полопались: зима пришла, как водится, откуда не ждали.
Где купить горящие путевки в Ирак
Последние морозы иркутчане пережили позапрошлой зимой: при температуре минус 45 градусов снег как выпал 28 октября, так до самого марта кружился, летал и не таял. Но тот год скорей исключение. Сегодня сибиряки с гордостью говорят, что солнечных дней на Байкале даже больше, чем на Черноморском побережье. Среднегодовая температура в Иркутске — плюс 1,5 градуса.
Сибиряки люди очень обязательные. Проблемы задолженностей по квартплате в Иркутске нет. Недавно вот в очередной раз повысили тарифы на электроэнергию. Народ по этому поводу безмолвствует — они и тому рады, что Иркутская ГЭС, построенная прямо в городе на берегу Ангары, — единственная в России, которая не входит в состав РАО «ЕЭС».
Самая активная, а потому и популярная в Иркутске политическая сила — «Народная партия дураков». Существует она не первый год, а ее Гениальный секретарь (генсек) — известнейший в городе персонаж Петрович. В обычной жизни Петрович, он же Олег Ермолович, работает в «Театре Пилигримов», а в свободное время проводит маевки, призывает покупать горящие путевки в Ирак и резиновых Зин, не забывая вручать временно-вечные удостоверения Дурака. С каждой такой акцией обладателей красных корочек становится все больше.
Собирался Петрович участвовать в нынешних выборах в Госдуму, но в последний момент отказался. Причем так изящно, как еще никому не удавалось. 23 октября он прислал в окризбирком заявление: «Жизнь коротка, невосполнимо время, но душа вечна! Время требует от меня театру принадлежать, а не играться в политический театр абсурда. В родной стране вы можете все, что дозволено законом и что позволяет ваша совесть. А посему прошу, просто умоляю, снять меня с регистрации в качестве кандидата в депутаты Госдумы. Ура!» Окризбирком смутился, но письмо зарегистрировал. Правда, Ермоловичу все равно ничего не светило: до 18.00 22 октября документов, необходимых для его регистрации, он не представил.
Помочь иркутчанам догнать и перегнать столицу в плане политической самоидентификации мог Михаил Ходорковский. Не только нефтяные дела звали узника Матросской тишины в Иркутск, по пути куда его и задержали. Ходорковский летел на турбазу «Прибайкальская», где как раз 25 октября открывалось региональное отделение «Школы публичной политики», учредитель коей — его компания. Ожидалось, что магнат выступит на первом семинаре «Школы», задача которой — готовить молодых и активных к общественной деятельности. Но не случилось. Не успев разобраться в ситуации, проигнорировал участие в семинаре и губернатор Иркутской области Борис Говорин. Береженого, как говорится...
Школьники в этих местах все время под землю проваливаются
Иркутск — типичный российский город. В том смысле, что есть в нем и дураки, и плохие дороги. О дураках сказано выше, а вот дороги действительно ужасные. Ко всему прочему года три назад без всякого предупреждения их завалили «лежачими полицейскими». Так и бились автомобили, пока водители не изучили досконально, где поджидает их очередной сюрприз. Вечно открытые стараниями собирателей цветного металла люки — еще одна беда дорог. Причем страдают от этого не только машины, но и пешеходы: раззявы-школьники то и дело в прямом смысле проваливаются под землю. Оттуда их извлекают дети подземелья — бомжи. Почти везде, где есть четыре люка, то есть где проходит теплотрасса, они ютятся целыми семьями. Время от времени власти их оттуда выкуривают, пригоняют подъемный кран, который и закрывает «дырку» на веки вечные бетонной плитой.
— Как будто других люков в городе нет, — ухмыляется прихожанка одной из церквей. — Жили б они и жили. Вреда от них никакого. Был тут у нас одноногий такой, всегда здоровался. Я его, когда могла, подкармливала. Давно его не видела. Помер, что ли?
Бомжей в Иркутске жалеют. То ли потому, что большинство горожан сами от них недалеко ушли, то ли потому, что иркутские бомжи по сравнению с московскими опрятные — пассажиры по крайней мере не разбегаются, когда в автобус входит кто-то из бродяг.
В Восточной Сибири Иркутск считается самым благополучным городом. Если так, то для региона это скорей упрек, чем комплимент. С одной стороны, немыслимые загородные особняки и недешевые авто с правым рулем, с другой — деревенские халупы с удобствами во дворе и колонкой в конце улицы. Цены не ниже, а порой и выше московских, а условия жизни... Весь центр города, за редким исключением, застроен деревянными домами, в которых живут по пять семей. Дома покосившиеся, окна заколочены. «Отремонтировали бы их хоть с улицы, а то показывать стыдно», — признается таксист.
Главная достопримечательность Иркутска, куда обязательно привозят туристов, — смотровая площадка на берегу Ангары. Рядом расположены две церкви и Вечный огонь, возле которого «несут службу» лучшие школьники города. Каждую неделю — новая школа. Стоят старшеклассники в четыре смены зимой и летом по 15 минут с 11.00 до 17.00 с перерывом на обед. Родители ими очень гордятся.
Студенты в Иркутске тоже жуть какие активные. Отправились этим летом в экспедицию в сибирские леса. Бродили, бродили — да и открыли уникальные источники. Вода, в них бегущая, за три дня выводит из организма все соли и камни. Власти города «отблагодарили» студентов, лишив их льгот на транспорт.
Отдельный предмет гордости Иркутска — находящийся в польском костеле орган, который был создан по чертежам Иоганна Баха 25 лет назад. Композитор, говорят, играл точно на таком же. Как-то сибирские католики взбунтовались, хотели узурпировать право пользования органом. Власти ответили, что уникальный инструмент — собственность города, и купили католикам другой.
Знаменитое речное пароходство Сибири умирает, и в то, что его можно спасти, никто, похоже, не верит. Последний вздох — 103-летний ледокол «Ангара», бороздивший волны Байкала в годы революции. Последние 13 лет тут музей. В дни визита корреспондента «Собеседника» в столицу Восточной Сибири легендарное судно перекосило на правый борт. Оказывается, ледокол обесточило, из-за чего перестали работать электронасосы, откачивающие воду.
Грех говорить об Иркутске и не заикнуться о декабристах. Но вот именно что только заикнуться. В дом, где жили Трубецкой и Волконский, попасть не удалось: сначала водитель маршрутки ошибся адресом, потом прохожие посылали туда, сами не зная куда, потом обнаружилось, что надо очень постараться застать музей открытым. Закрыт он первые три дня недели, в остальное время работает до 18.00. Придя за час до закрытия, вы с досадой обнаружите запертые двери. А с виду двухэтажное жилище декабристов очень даже ничего. Сравнить с большинством иркутских домов — так вообще хоромы. Я бы с удовольствием в таком пожила.
От похмелья спасаются солянкой холмовой
Иркутск — город консервативный. Улицы носят старые названия. Особенно ярко пересечение Коммунистической и 5-й Советской (их, вероятно, в Иркутске столько же, сколько было в составе СССР республик), где в полуразвалившейся хибаре доживает свой век одинокая старушка.
— Как живем? — переспрашивает Зинаида Степановна. — Туга я на ухо-то стала. На днях пришли красивые номер дома и улицу вешать, так всю завалинку расколошматили. Хорошо китайцы, которые комнату снимают, помогли. А так ничего.
— В квартиру (городские дома все же есть, на окраине города) переселить не обещают?
— Да хоть бы вовсе не трогали. Избушки наши сносят, а людей на помойку выбрасывают.
— Как это — выбрасывают?
— Так, выбрасывают. У нас тут война. Город поделился на три части: администрация, бандиты и мы, центр культурного наследия. Мы под каблуком у женщины по фамилии Красная, она центр-то возглавляет. Так дома не ремонтируют, их грабят, поджигают, а Красная и лучше не делает, и другим не отдает.
— По принципу «Так не доставайся ж ты никому»?
— Ну да, ну да...
Коренное население Иркутска — эвенки, чуть позже из Монголии прибыли буряты. Последние живут в селах, занимаются скотоводством. Иркутчане частенько ездят за город покупать у бурят мясо: так дешевле. «Приезжаешь, бывает, стадо на поле само по себе пасется, а пастух-бурят, пьяный вдрызг, в стороне валяется», — смеются иркутчане.
От болезни печени и похмелья не только буряты, но и все остальные народности (русские, украинцы, белорусы, чуваши, татары) спасаются солянкой холмовой. Ее открыла известная травница Лохэ, бывшая в опале у официальной власти, но не у медицины. Простые люди ее любили, прощали, что «с телятами по траве ползала», лечиться к ней ходили. За несколько дней до своей смерти (это было около 30 лет назад) Лохэ успела рассказать о чудо-траве сотрудникам Института органической химии. Они и разработали лекарство, современное название которого — салсоколлин, на него весь город молится. Доброе дело «колдунья» сделала, потому память о ней и осталась в веках.
Одолевают Иркутск китайцы, которых мало быть не может по определению. Живут они где придется, а работают главным образом на рынке, прозванном в народе «Шанхай», торгуют ширпотребом. В обычные дни через улицу, где расположен рынок, не проехать: движение свободно лишь в понедельник, когда у китайцев выходной.
Другая, более обеспеченная часть китайцев постепенно врывается на рынок лесной промышленности: в самой-то КНР действует закон, запрещающий в течение 50 лет любую рубку леса. А у нас все можно. Древесина сегодня — единственное, что с успехом экспортирует Иркутск. На выставке «Сибэкспоцентр», местном ВВЦ, постоянно дежурит мастер Николай, продает свежевытесанных медведей, улиток. Дешево продает — полторы тысячи рублей.
Известна еще на всю сибирскую губернию деревня Белая река, где располагается ферма по разведению норок, но предприятие загибается. Госдотаций нет давно, выкручиваются, убивая норок и скармливая тушки норкам же. Долго так они, конечно, не протянут.
Москва вообще не очень-то заботится о регионе. Задумали тут несколько лет назад грандиозный проект — мост (четвертый по счету) длиной 1614 метров через реку Ангару. С транспортными развязками, спусками на острова, над которыми пройдет сооружение. Построили с горем пополам часть, а в прошлом году федеральный бюджет возьми да прекрати финансировать работы. Для завершения строительства нужно 100 млн. долларов — три годовых бюджета области. Деньги планируют взять в кредит у Европейского банка, с которым, как здесь слышали, у России договор, но когда они поступят, неизвестно.
Для Путина строят лыжную трассу
«Славное море — священный Байкал» располагается в 60 км от Иркутска. Ведет в поселок Листвянка одна дорога — Байкальский тракт. Ее строили, ожидая приезда президента Эйзенхауэра. Встреча с Хрущевым, как известно, не состоялась из-за того, что наши сбили над Уралом американский самолет-разведчик У-2. Зато от янки остались нормальная дорога и санаторий «Байкал», празднующий в этом году 40-летие. Местные его так и называют: санаторий «Байкал» имени Эйзенхауэра. В 1963 году лечебницу передали на баланс Минздраву, а спустя 30 лет, уже после перестройки, — кому бы вы думали? Разумеется, ФСБ.
Кстати, о спецслужбах. Прошлой весной на лыжной базе «Байкальская», что в 150 км от Иркутска, отдыхал Владимир Путин. И началось... За считанные месяцы МЧС отгрохало себе на берегу озера так называемый «учебный центр» — чистой воды дом отдыха. А на 5 декабря намечено открытие двухкилометровой горно-лыжной трассы в Листвянке. в будущем планируется создать под Иркутском целый горно-лыжный курорт. Как достроят, обещают снова в гости Путина позвать.
А сейчас и без трасс поглядеть на самое глубокое в мире озеро туристы собираются круглый год. Согласно примете человек, омывший руки в Байкале, прибавляет себе год жизни. «А вот купаться не надо — тогда, наоборот, и всю жизнь отнимете», — добавляет обычно при первых холодах экскурсовод. Русские понимающе улыбаются, но некоторые не слушаются и все равно лезут в воду.
Кормится Иркутск омулем — главным богатством Байкала. Что только с этой рыбой не делают — жарят, маринуют, тушат, коптят, солят... Знающие люди рекомендуют не покупать осенью омуля горячего копчения: его с лета засаливают, а потом снова коптят, поэтому он уже не первой свежести. горячего омуля надо сразу кушать. Правильно его потребляют так: сначала выпивают сибирской водки (как с похмельем бороться, мы уже знаем), потом закусывают омулем, который тут же нежно тает во рту, и запивают зеленым чаем из трав. Послевкусие остается потрясающее. И непременно хочется продолжения банкета.
Если же кого-то интересуют красоты местной природы, томная гладь озера, то честно скажу, что не знаю, при какой погоде чуден Байкал, но уж точно не в октябре—ноябре. Местные советуют летом приезжать. Сероватый пейзаж, жуткий, с ног сбивающий ветер, мрачные Саяны, спускающиеся к озеру, ледяная, хоть и прозрачная даже у берега вода, дым и чад на площадке, где продают рыбу, — это и есть осенний Байкал.
Не хочу сказать ничего плохого, но осенью вы получите от Байкала только обманутые ожидания. А потом вернетесь в Иркутск, где церковь на церкви стоит, а монастырь — на монастыре. Как не вспомнить относящееся к Москве высказывание Наполеона о том, что «большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа». Это он еще Иркутска не видел.
Ольга Сабурова.
http://www.sobesednik.ru/weekly/208/direct/6046.phtml
и как ответили иркутяне
МОСКОВСКУЮ ЖУРНАЛИСТКУ НЕ СПАСЛО СРЕДСТВО ОТ ПОХМЕЛЬЯ
Московская журналистка переименовала поселок Большая Речка в деревню Белая Река. А Иркутск в заголовке статьи назвала городом Дураков. Материал напечатан в последнем номере еженедельника "Собеседник". Автор Ольга Сабурова преподносит читателям впечатления от столицы Восточной Сибири и от "иркутчан". Так она почему-то называет жителей Иркутска.
Все "иркутчане - сплошные эвенки". Это если судить по материалу московской журналистки Сабуровой. Чувствуется, что девушка не просто съездила сюда в командировку, она активно провела время. Успела повидать немало объектов, правда, издалека. Поговорить с людьми, правда, по ходу. Город ее не вдохновил. Разве что погодой. Она так и пишет: "Больше всего отсутствию морозов были рады жители немногочисленных домов Иркутска, где предусмотрено центральное отопление". "Немногочисленные" благоустроенные дома Иркутска? Благоустроенных зданий у нас более пяти тысяч только муниципальных! Они все подключены к центральному отоплению", - удивляется Юрий Гриценко, журналист пресс-службы администрации г.Иркутска.
"В Иркутске дураки и ужасные дороги", - пишет Сабурова. - Года три назад их завалили "лежачими полицейскими". Так и бились автомобили, пока водители не изучили досконально, где поджидает их очередной сюрприз". "Из 17-ти искусственных препятствий, которые были сооружены в нашем городе, 16 были сделаны буквально летом нынешнего года. И этого количества для города недостаточно. Аварий, связанных с "лежачими полицейскими", в городе зарегистрировано не было", - возражает Елена Наумова, начальник пресс-службы ГАИ г.Иркутска.
Кроме прочего, оказывается, в Иркутске "раззявы-школьники то и дело проваливаются под землю, оттуда их достают бомжи. От похмелья каждый горожанин лечится исключительно солянкой холмовой, в поселке Белая Река загибается предприятие по разведению пушных зверей. Норок убивают и скармливают норкам же! Долго они так, конечно, не протянут", - пишет Сабурова. "Что мэрия может сказать по поводу этой статьи? Ну а что здесь комментировать? Прочитал, это - дурь и вранье. Это то ли статья, то ли путевые заметки, если вообще все это можно к какому-то жанру журналистики отнести. Все это написано по системе ОБС - одна баба сказала", - говорит Анатолий Выборов, пресс-секретарь мэра, руководитель пресс-службы администрации г.Иркутска.
Байкал Сабурову тоже не вдохновил. А Сибирское пароходство, по ее словам, как и норки, умирает. Последний вздох - ледокол "Ангара". Больше кораблей она не увидела. "Ее заявление оскорбляет историю пароходства и сегодняшний коллектив, который затрачивает немалые усилия на восстановление флота. Человеку нужно было поинтересоваться, проявить чуть-чуть любознательности и затратить время на изучение истории Байкала, истории Иркутска и действительности Иркутска", - сказал Сергей Ерощенко, генеральный директор Восточно-Сибирского речного пароходства.
Кораблей, по словам Сабуровой в Иркутске нет, а вот кормится город все же исключительно омулем. Рыбу "жарят, маринуют, тушат". "Правильно употребляют так, - пишет журналистка, - сначала выпивают сибирской водки, потом закусывают омулем и запивают чаем из трав. И непременно хочется продолжения банкета". Банкет Ольги Сабуровой, скорее всего, затянулся. И даже солянка холмовая не спасла ее от похмелья, когда она села писать про Иркутск.
Редакция программы "Новости" откликнулась на статью в "Собеседнике" не только этим материалом. На электронную почту еженедельника мы отправили отзыв на статью Сабуровой. Сообщаем электронный адрес московского издания и для других желающих ответить автору материала: info@sobesednik.ru
Елена Нупрейчик /19:38 28.11.2003/
http://as.baikal.tv/cgi-bin/as/news/new ... ws=12.news
ну что думаем?
Кроме того, прикиньте, как была обрадована данная журналистка, когда её с командировкой отправили в наш город 
А жаль........
