Совсем недавно, в сентябре, мой товарищ автостопщик привёз свои фотографии Иркутска, Байкала. Он воплотил в жизнь мою давнюю мечту. Теперь всё это великолепие у меня на мониторе. Ничего подобного я прежде не видел. И всё же. Сумеем ли мы сохранить это великолепие для нас, наших детей, внуков?
Дорогие иркутяне, здоровья вам, удачи в жизни, добрых друзей!
Предлагаю вашему вниманию небольшой рассказ "Черныш"-это и есть
тема для обсуждения. Надеюсь он принесет вам минуты хорошего настроения.
ЧЕРНЫШ
Щенок, черный как уголёк, с белым пятнышком на груди и с белой передней левой лапкой, появился на свет ненастным вечером, в конце октября. Весь день холодный ветер, прилетевший с моря, трепал голые ветки деревьев, швырял охапки опавших листьев в лицо прохожим. В пасмурном небе неслись рваные серые тучи. Ветер постоянно менял направление, кружил по городу, выдувал тепло из гулких подъездов. Город сопротивлялся непогоде, но всё было напрасно. Уличные торговцы пытались ставить свои палатки на торговой площади, у собора, однако сильнейший порыв ветра смял их. А две палатки были подхвачены им, и понеслись над площадью диковинными пёстрыми птицами. Центральный рынок был необычно пустынным. Зато кафе и закусочные были переполнены - людям не хотелось выходить на улицу. Оживлённо было на строительстве помпезного офисного центра, где работа не прекращалась даже ночью. Здание было возведено только наполовину, но уже сейчас было значительно выше старого центра. К стройплощадке подъезжали машины со стройматериалами. Хмурые рабочие таскали мешки с цементом, кирпич, вели кладку. Два высоких башенных крана из-за сильного ветра были застопорены, вся работа велась вручную. Иногда ветер нагонял плотные клубы серого сырого тумана, и верхние этажи громадного здания совершенно исчезали из вида.
Горожане спешили по делам, за покупками. Короткий серый день промелькнул незаметно. Под вечер ветер усилился. Он с грохотом сорвал несколько рекламных щитов, повалил старые деревья в центральном парке. В нескольких районах города погас свет. А потом начался сильный дождь, окончательно прогнавший людей с улиц. Только редкие автобусы, да такси пробирались по тёмному городу. Ледяные струи полосовали дома и деревья. Всё живое укрылось, как могло, от непогоды. Полетели первые снежинки, и уже через полчаса ледяной дождь перешел в настоящую метель, засыпавшую город снегом.
....Только у железнодорожного вокзала, который был почти в центре города, кипела жизнь. Снегоуборочные машины зачищали проезжую часть улицы. На стоянке было полно машин. По заснеженной привокзальной площади сновали такси. Всполохами неонового света переливались огромные рекламные щиты. Прибывали и отходили пассажирские поезда, облепленные снегом. В зале ожидания толклись провожающие и ожидающие. Диспетчеры объявляли по громкой связи о прибывших и уходящих поездах. Пахло дымом из топящихся вагонных печек и попкорном и кофе из вокзального кафе.
Привокзальный район был очень старым. Он помнил разные времена. Было время, когда на этом месте была почтовая станция, на которой меняли лошадей. Почтовые тройки гремели колёсами по булыжной мостовой, а за городом пылили по широкому тракту, обгоняя чумацкие обозы. Потом вдоль тракта протянулись стальные рельсы, и запыхтели паровозы, хотя на самом тракте основным средством передвижения оставались лошади. Появились первые автомобили, электрический трамвай, и жизнь прибавила скорости. Однако лошади продолжали исправно служить людям. Тарахтели по улицам пролётки извозчиков -лихачей, цокали копытами жандармские кони. С грохотом подкованных копыт проходили по городу казачьи сотни. А потом грянула мировая война. Революция. И рухнула империя, и долгие семь лет шла жестокая сеча по всей огромной стране. Лошади терпеливо спасали людей, исправно служили военным и гражданским. Затем, на смену турнюрам, горжеткам и котелкам пришли косынки и сапоги, толстовки и косоворотки. Место двуглавых византийских орлов заняли повсеместно серп и молот. Почти исчезли золотые купола. Улицы города постепенно заполнялись автомобилями. А в дальние рейсы всё также уходили паровозы. И этот новый, хрупкий мир тоже не устоял, и железный вал войны прокатился по земле, изменяя до неузнаваемости облик города. Людям казалось, что не будет конца этой войне. Но прошли и эти тяжкие, томительные четыре года. Город в течение десятилетий постепенно приходил в себя, потихоньку отстраивался. Жизнь входила в мирное русло. Хотя потери от войны были неисчислимы, война откатывалась всё дальше в прошлое и становилась историей. Устоявшаяся жизнь казалась незыблемой. Но снова рухнула, теперь уже красная империя, и началась новая эпоха, меняющая одежду и архитектуру. Исчезли серп и молот. В нескольких местах города поднялись купола с крестами, и над городом поплыл колокольный звон. Византийские золотые двуглавые орлы вновь взлетели высоко. В городе появились фешенебельные здания. В престижных районах выросли настоящие дворцы с прислугой и охраной. По великой тихой реке поплыли собственные теплоходы, ещё недавно бывшие «народным достоянием». На левом берегу вырос целый городок ресторанов и казино. Опять зазвучали повсюду кафешантанные «конфетки – бараночки», почти забытые за эти семьдесят лет. Ежевечерне за рекой бухали салюты. Людям, привыкшим видеть салюты только по государственным праздникам, поначалу было дико видеть в будничные вечера цветные фонтаны, вспыхивающие над рекой. Потом привыкли и к этому. Лошади вновь появились на улицах, но теперь только для развлечения праздной публики. Опять заполнились трибуны ипподрома – иметь скаковых лошадей у новых хозяев города стало престижно. Появились новые хозяева и у вокзала. Он тоже изменился. Теперь это был комплекс многоэтажных современных зданий с окнами из голубого стекла. Площадь выровнялась и покрылась цветной брусчаткой. К вокзалу то – и дело подходили новые автобусы и трамваи. Привокзальная площадь заполнилась блестящими автомобилями со всего света.
А судьбы людские всё также странно и необъяснимо переплетались между собою. И совершались в жизни людей события, самые заурядные и необычайные, и всё это – наша жизнь, такая разная и такая быстротечная. В ней иногда день – как целая жизнь, а иногда жизнь - как день; промелькнет, не заметишь.
В привокзальном отстойнике, на запасных путях, шла своя жизнь. Там стояла пара десятков вагонов. В них тоже были люди, топились печки. Но эти вагоны никуда не ехали. Да и люди тоже. Некоторые из них жили в отстойнике годами. Эти старые вагоны стали для них настоящим домом. И люди устраивались здесь, как могли. Народ жил здесь пёстрый. Были и «гастролёры», залетевшие на несколько дней в большой город, «срубить капусты». Строители, приехавшие на заработки. Девушки, приехавшие в «южную столицу» за счастьем. Были обворованные в дороге пассажиры. В нынешние лихие годы без денег далеко не уедешь. Вот и шли люди в город подработать. А найдя работу, искали жильё, да так и застревали в привокзальном отстойнике. Здесь всегда можно было договориться о ночлеге. Да и дешевле жилья в городе просто не было.
Если присмотреться к вокзалу повнимательнее, сразу видно, что живёт он своей особой, ни на что другое не похожей жизнью. Здесь как в деревне - всё на виду. И сразу понятно, кто свой, местный - а кто проезжий - приезжий. Тут кроме своего вокзального персонала есть «свои» нищие и попрошайки. Есть и бездомные, которые летом спят на привокзальных скамейках, а зимой забиваются в любые закутки, способные сохранить тепло. Есть привокзальные лихие люди. Крепкие, одетые неброско, но добротно, с цепким взглядом. Зазевавшемуся состоятельному пассажиру от них не уйти. Есть нахрапистые, наглые ребята, которые пытаются взять на «гоп-стоп» пассажиров попроще, благо рядом есть ещё и автовокзал, на который прибывает куча народу со всех краёв. Здесь привокзальные девушки ловят клиентов. Есть тут свои привокзальные кошки и собаки. И в этом животном привокзальном царстве тоже своя иерархия. Привилегированная животная публика сыта и ухожена. Ей есть доступ в тёплые чистые помещения. Ей всегда достаются от персонала вкусные кусочки. Животный народ попроще - должен сам зарабатывать себе на жизнь и бороться за тёплый угол. Вот такой тёплый угол между багажным терминалом и теплопроводом занимала животина из привокзального среднего класса. Семилетняя сука черной масти по кличке Рита. Кличку ей дал молодой, смешливый автокарщик Сергей из терминала. При этом пошутил, что дает кличку в честь своей тёщи Маргариты Васильевны. Рита была необыкновенно умной псиной. Вела себя корректно. Ни к кому не навязывалась. Ночью облаивала чужих, при попытке приблизиться к терминалу. Даже в привокзальном отделении милиции знали Риту. Пожилой милиционер Петрович иногда угощал собаку, приходя на дежурство. И всё же Рита старалась на глаза начальству не попадаться. Была чистоплотной. Не попрошайничала. Несколько раз щенилась. Ни один из её щенков на вокзале не задержался. И всех их постигла разная судьба. В общем, жила Рита своей насыщенной собачьей жизнью. И была у неё цель. Ночами Рита часто смотрела на звёзды из своего закутка. Весь небосвод поворачивался ночью вокруг одного созвездия. Она знала, что это созвездие Лося. Она знала, что это созвездие - чертог таинственного древнего бога, покровителя древнего народа, потомки которого жили в этой стране. В городе проживало много разноплемённого народа, но потомков именно того, древнего народа, тысячи лет назад пришедшего из славной Гипербореи, было немного. Да и не все из них знали о себе, кто они. В жилах Риты текла кровь псов, которые защищали тех древних людей всегда и везде. Помогали им охотиться, защищали их детей. А когда наступало время, провожали их туда, откуда нет возврата. Суровые и грозные события много раз изменяли жизнь, и многие люди совсем забыли о своём роде - племени и перестали понимать собак, да и самих себя тоже. Но есть в этом мире люди, понимающие своё ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ. Есть и собаки. Рита была именно такой, особой, собакой. Она даже с закрытыми глазами, даже ночью, отлично видела всё пространство вокруг вокзала. Она чувствовала происходящее на расстоянии. Легко предвидела намерения любого человека. Чувствовала опасность задолго до её прихода. И почти всегда знала, как её избежать. Она точно знала, что очень далеко отсюда живет человек, которого она должна защитить. Этот человек вот-вот должен был приехать в город. Четыре зимы тому назад этот человек уже проезжал через вокзал. За сутки до этого Рита пришла в необыкновенное волнение. Она бегала на перрон едва ли не каждые полчаса, а потом и вовсе спряталась под лестницу у платформы, и оттуда следила за поездами. Ей повезло. Нужный поезд пришел на первую платформу. Открылись двери вагонов, прибывших встречали родственники и друзья. Те, кому ехать дальше, выходили размяться, купить еду и свежие газеты. Из пятого вагона на перрон вышел мужчина. Рита никогда не видела его прежде, но сразу узнала, что это именно он. Среднего роста, широкоплечий, по-спортивному собранный. С необыкновенно ясным взглядом. Он явно почувствовал, что за ним наблюдают, и внимательно смотрел на толпу. Рите хотелось броситься к нему. Хотелось, чтобы он погладил её, чтобы забрал с собой. Но было ещё не время. Поезд стоял всего двадцать минут. Потом двери закрылись, и состав двинулся с места. Она долго сидела под лестницей, а затем пошла обратно. С этого дня она выбрала место поближе к платформе прибытия поездов. Чтобы быть рядом. И принялась ждать своего часа. Жизнь опять потекла как обычно. И прошла зима, заканчивалось лето. Именно летом тревожное предчувствие охватило её. Рита остро чувствовала, что в городе есть люди, готовые всеми силами помешать приезду хозяина. Она видела один и тот же, пугающий сон. В нем незнакомая женщина с распущенными волосами, в длинном тёмном одеянии кружила возле горящего костра. Время от времени она бросала что-то в костёр, и из него поднималась, извиваясь, струя дыма, в которой плясали жуткие чудовища. Они тянулись своими лапами к какому - то мужчине. Он стоял с книгой в руках возле могучего дерева, листал страницы и не видел того, что творится за его спиной. Во сне Рита пыталась бежать к нему, чтобы защитить, но лапы её были как ватные, она не могла даже сдвинуться с места. И однажды, когда сон повторился, Рита собрала все свои силы и рванулась к своему хозяину. Костёр вспыхнул ярким чистым пламенем, чудовища исчезли. Женщина, с перекошенным злобой лицом, увидела Риту и что-то закричала. Тотчас пара раскормленных бультерьеров, сидевших неподалеку от костра набросилась на Риту. Рита билась отчаянно, но силы были неравны...
Проснувшись, Рита долго не могла прийти в себя. Всё тело болело, кружилась голова. И тогда Рита решила принести потомство ещё раз. На всякий случай. Она знала, что и её мать в своё время сделала именно так.
Собаки в отличие от людей, живут в удивительном мире звуков и запахов. Они слышат то, что доступно только малому количеству людей. Тончайшее изменение голоса может им многое сказать. По голосу они легко определят настроение окружающих. И фальшивые, сладкие интонации их никогда не обманут. Необыкновенно тонкое чутьё позволяет им узнать, кто оставил следы, даже на городском асфальте. По запаху они легко определят возраст и состояние здоровья того, кто прошел мимо. Эти способности позволяют им принимать самые верные решения, когда это необходимо. Привокзальное собачье сообщество относилось к Рите с громадным уважением. Ни одна псина, ни разу не повысила на Риту голос. Когда Рита решила сделать обход, никто ей не мешал, хотя понятие собственной территории у собак священно. Она беспрепятственно обошла всю округу. Даже побывала в старом парке. Всё было напрасно. Рита поняла, что единственным подходящим партнёром для такого ответственного дела может быть только Кеша, сеттер-полукровка, который жил на Каменке – дальнем районе города. Он был порядочным шалопаем : гулякой и драчуном. Но при этом совершенно бесстрашным и преданным. И к тому же потомком тех самых, особых, псов. Одинокий хозяин, с которым он жил в частном дворе, умер прошлой весной. Новые владельцы дома были не в состоянии оценить пса, и просто выгнали его на улицу. Кеша так и скитался неподалёку от родного дома. И часто бегал на Северное кладбище к могиле хозяина. Он был почти уверен, что миссия его выполнена, и решил доживать свою жизнь на Каменке. Однажды, в конце жаркого августа, Кеша было собрался на кладбище, но его остановил зов. Он внимательно осмотрел улицу – она была пуста. Затем он опять услышал зов, и понял, что слышит его внутри себя. А потом увидел в конце улицы незнакомую собаку черной масти и понял, что это пришли за ним....
.....Рита ощенилась именно в тот ненастный вечер в конце октября. На этот раз она принесла всего лишь одного щенка. Он был весь черный, как уголёк. Только на груди было белое пятнышко, да передняя левая лапка была белой. Щенку предстояло стать защитником и поэтому Рита начала его воспитывать с первых часов жизни. Прежде всего, она тщательно его вылизала, и когда он обсох, вынесла на воздух и окунула в снег. Щенок заскулил, но мать знала, что делала. Затем она опять занесла его в тёплое логово и накормила. Так началась жизнь щенка. День за днём он рос, и мать передавала ему всё, что знала. Едва он открыл глаза, Рита показала ему звёзды. Щенок таращил глаза, и покачивался на своих нетвёрдых лапах, это была его первая настоящая, сознательная встреча с громадным, непостижимым миром. Пришло время, и Рита стала его учить находить пищу, читать следы. Она отводила его от закутка всё дальше и дальше, а потом заставляла искать дорогу домой. Щенок окунулся в океан запахов и звуков. Это был гул проходящих поездов, резкие звонки трамваев, бесконечный шум машин и множество людских голосов. Волны запахов наплывали отовсюду. Острый запах вяленой рыбы, которую продавали в переходе, бензина, железнодорожных шпал; целый шквал ароматов из кондитерского цеха, запах камыша и диких уток от маленькой речки, протекавшей неподалёку. Запах мокрых досок от временной изгороди, установленной рабочими у вокзала. И запах людей. Тысяч людей, которые проходили через вокзал. Щенок поначалу потерялся в этом океане запахов. Но Рита настойчиво заставляла его отыскивать среди тысяч запахов только один. Запоминать его накрепко, и именно по этому запаху находить то, что нужно. Она успела рассказать ему о предназначении. И хотя он понимал не всё, о чем твердила ему мать, он постарался это запомнить.
Наступила оттепель, снег сошел. Однажды, в декабрьских сумерках, Рита почувствовала приближение настоящей опасности. Она оставила щенка в логове, а сама поднялась по лестнице на виадук, располагавшийся над железнодорожными путями. С виадука она увидела у самого вокзала хорошо одетую женщину, которая вела на поводках двух раскормленных бультерьеров. Точнее они тащили её за собой прямо к багажному терминалу. Рита всё поняла. Не раздумывая, она спустилась с лестницы, и понеслась вокруг терминала, чтобы зайти им в тыл. Шум подходящего поезда помог ей. Она бесшумно настигла троицу, и одним броском сшибла кобеля на землю. Дама бросила поводки. Не останавливаясь, Рита располосовала горло бультерьерше. Шок от неожиданности прошел, и обе твари набросились на Риту. Рана у бультерьерши была очень глубокой, но она с яростью бросалась на Риту. Они действовали слаженно. Было ясно, что им было не впервой убивать собаку. Рита держалась стойко, но силы были неравны. Она пропустила бросок, и челюсти бультерьера сомкнулись на её горле. Ей стало трудно дышать. Она попыталась вырваться и упала на бок. Бультерьер не ослаблял хватку. Сука потеряла очень много крови, но продолжала рвать Риту. Кровь хлестала у Риты из глубокой раны на животе. Пульс бешено стучал у неё в ушах, как стук колёс надвигающего поезда. …Поезд подходил всё ближе, теперь это был нестерпимый грохот. Но Рите вдруг стало весело и легко. Она увидела, что хозяин, стоящий на ступеньках вагона, узнал её. Он смотрит ей в глаза и всё понимает без слов. А потом поезд пошёл дальше, и стук колёс становился всё глуше, пока не затих совсем…
К терминалу бежал пожилой милиционер Петрович из привокзального наряда милиции. Он услышал шум свалки, и вышел проверить, что случилось. Он узнал Риту, и крикнул «Остановите собак!». Но хозяйка стояла молча, Петрович плюнув на инструкции, выхватил табельный «Макаров», и выстрелил в воздух. Бультерьеры шарахнулись в сторону и бросили Риту. Хозяйка подхватила поводки и потащила собак прочь. Бультерьерша едва плелась за нею. Вся троица скрылась за составом. У самого пригородного вокзала, сука дергаясь, упала на брусчатку. Хозяйка отцепила поводок, и, бросив издыхающую собаку, потащила кобеля прочь....
Петрович с «Макаровым» в руках, подошел к Рите, присел рядом. Из дежурки бежали к терминалу на выстрел милиционеры в бронежилетах, с автоматами. «Что случилось, Петрович!? У Петровича на глазах блестели слёзы. Он молча кивнул на Риту, лежавшую без движения. «Чёрт, кто это её так!? Он не ответил. Потом закурил, молча постоял возле Риты, и, ссутулившись пошел в дежурку. Парни пошли следом.
...У щенка началась другая жизнь. Теперь ему нужно было самому добывать еду и выживать. Привокзальная стая взяла его под защиту. Но нянчиться с ним никто не собирался. Ему иногда приносили еду. Когда стая собиралась, чтобы натаскивать молодых псов, щенка брали с собой. Не раз ему доставалось в потасовках. Он не жаловался, молча плёлся в свой закут, и там зализывал раны. Раз за разом он ходил по тем местам, которые ему показывала мать, и уходил от вокзала всё дальше и дальше. Так прошел месяц, и наступила настоящая зима с крепким морозом, снегом и ветром. Щенок смотрел на звёзды, дрожащие в морозном воздухе, и понимал, что скоро они повернутся так, как объясняла ему мать. И стали сниться щенку сны. Матери во снах он не видел. Видел перрон, приходящий поезд. Видел выходящего из вагона человека. Щенок знал, что ему нужно бежать следом, и быть рядом с этим человеком. Он понимал, что очень скоро нужно будет встречать своего хозяина. Наконец звёзды повернулись. Спрашивать совета было не у кого. Он решил, что пора. Уже к полудню он сидел на заснеженном перроне. Шёл час за часом. Поезда приходили и уходили. Нужного поезда всё не было. Щенок совершенно продрог, но не ушел, а укрылся от ветра под лестницей. Под той самой, где прежде Рита ждала хозяина. Стемнело, на вокзале зажглись фонари. Что то объявили по репродуктору. У первой платформы остановился состав. Открылись двери, на перрон начали выходить приезжие. Щенок напрягся. Ему показалось, что он почувствовал запах человека. Именно того, о котором твердила мать. Да, ошибки быть не могло. Из второго вагона вышел мужчина, одетый по – зимнему, с дорожной сумкой за плечом. Именно тот. Щенок понял, что теперь ему нужно идти следом. Он знал, что в вокзал его не пустят, а все пассажиры проходят именно через вокзал. И тогда он побежал вокруг вокзала, пролез под решеткой и выскочил перед центральным входом. Хозяин вышел на площадь, и, повернув налево, пошел к переходному мосту через пути. Щенок бежал следом за хозяином и чувствовал нарастающую опасность. Он не знал точно, что может случиться, но чувствовал опасность, и бежал прямо за хозяином.
Возле виадука было совсем темно. Только над проходной, где находился охранник, горела лампочка. Хозяин уже подходил к лестнице, как на встречу ему двинулись три темные фигуры. Первый из встречных молча ухватил хозяина за рукав и потащил на себя. Хозяин мгновенно оценил ситуацию. Он ловко высвободил руку и сделал подсечку. Нападавший рухнул, как подкошенный, на мёрзлый асфальт. Второй нападавший ударил хозяина ногой, но удар пришелся в воздух, равновесие было потеряно, и второй, получив жесткий удар в челюсть, упал на снег. Третий был, похоже, главарём, и пожалуй, самым опытным негодяем. Он ловко ушел от подсечки, и без замаха ткнул ножом хозяина. Хозяин едва успел закрыться сумкой. Нож вошел в сумку по самую рукоять. Щенок видел всё с самого начала. Он едва успевал за хозяином. Как только началась свалка, щенок завыл в полный голос. Ему тут же ответила привокзальная стая. И уже через пару мгновений четверо или пятеро псов из стаи были рядом. Они мгновенно поняли, что нужно делать.
Теперь нападавшие вопили, и сами едва отбивались от собак. Охранник, услышав шум, звонил по телефону. Через несколько минут наряд милиции задержал нападавших.
Хозяин вышел из отделения милиции через полчаса. И пошел тою же дорогой. Щенок бежал следом. Хозяин зашёл в кафе и купил пирожных. Он понял, что собаки его выручили. У виадука он остановился, посвистел. Несколько собак подошло к нему. Он присел, открыл коробку с пирожными и аккуратно поставил на снег. Собаки подошли поближе без страха. Стали есть. Некоторое время он постоял и зашагал в свою сторону.
Щенок бежал следом.
Примерно через полчаса хозяин поднялся на холм в старом районе, и вошел с улицы в общий двор, в котором было несколько двухэтажных домов. Щенок понял, что хозяин будет жить здесь. Чтобы получше запомнить двор, он обошел все уголки, и почти всю улицу. А затем пошел на вокзал в свой закут. Улицу он запомнил отлично. К тому же с матерью они уходили от терминала гораздо дальше. Вернувшись на вокзал, он долго не мог уснуть. Было очень холодно, и щенок размышлял, как он будет оберегать хозяина. Теперь у щенка появилось дело.
Каждый день щенок бегал к знакомому дому. Он ждал, пока хозяин выйдет на улицу, и, стараясь не упустить его из виду, следовал за ним. Он узнал, что хозяин рано утром отправляется на пробежку в старый парк. На работу ходит пешком, в центр города, на громадную стройплощадку. В конце недели, часто отправляется в рощу, за город, и там остается на целый день возле могучего дуба на берегу речушки, поросшей камышом.
А однажды щенку пришлось бежать через весь город, на восток. Там, над великой тихой рекой, на древнем холме, поросшем душистыми степными травами, хозяин пробыл от восхода Солнца, до заката. Щенок впервые был в таком месте. Холм, казалось, плыл над рекой. Шелестели молодые травы, успевшие подняться за весну. Ветер гнал облака по пронзительно синему небу. По реке шли баржи и теплоходы. По большому мосту плотно продвигались машины, но их шума слышно не было совершенно.
Изумрудная степь, покрытая молодою травой, казалось, не имела конца, и вдалеке сливалась с небом. За рекой, у рощи, пасся табун лошадей. Хозяин стоял на самой высокой точке холма. Он широко раскинул руки, и, глядя в степь, запел. Щенок за свою короткую жизнь научился понимать речь людей. Он слышал и раньше, как поют люди. Иногда он видел, как люди поют, держа в руках какие-то предметы. Из них тоже выходили звуки. Часто от этих звуков ему хотелось завыть. Но со временем он привык, и перестал обращать на них внимание. Слышал он пение и из серебристых коробок, висевших на стенах вокзала. Звук был часто очень громким, и он с трудом его переносил.
Хозяин запел звучным, чистым голосом. Щенок ничего подобного прежде не слышал. В песне хозяина он услышал топот копыт по горячей степи и крик сокола. Пьянящую радость от удачной охоты. Почувствовал дым горящего костра, у которого собрались весёлые люди; дети и взрослые, когда от чистого огня хорошо на сердце. Когда лежишь у огня, положив голову на лапы, а ласковая рука гладит тебя. А потом ему почудилась тревога и бешеная скачка навстречу врагу. И свист стрел, и лязг стальных клинков, от которого стынет кровь в жилах. И печальная и радостная дорога домой. Хозяин допел песню. А живой, древний холм, плыл и плыл над великой тихой рекой без конца....
...Щенок, следивший за хозяином из небольшой рощи у холма, вдруг почувствовал в себе новую, неизведанную силу. Он понял, что теперь он никого и ничего не боится. У него появилось чувство невидимой защиты от всех бед. Мир вдруг наполнился новыми красками, запахами и звуками...
С приходом тепла щенок перебрался на улицу, где жил хозяин, и стал уличной собакой. Местные собаки приняли его спокойно. Он быстро подружился со всей округой. Но хозяин по какой-то причине сменил квартиру. Новое место жительства было в этом же старом районе. С ближних улиц вокзал был отлично виден. Сюда часто доносился голос диспетчера, и ветер приносил знакомые вокзальные запахи.
Здесь тоже была своя уличная стая. Щенок, уже совсем подросший и окрепший, быстро со всеми познакомился. Он чувствовал, что близится какой-то важный момент, и поэтому старался не оставлять хозяина надолго. Жаркое, сухое лето пролетело быстро, наступила пора осеннего равноденствия. И в эту самую пору, однажды ночью, он почувствовал на улице чужих. По улице проходило немало чужих людей к близкому вокзалу. Но сейчас щенок почувствовал настоящую опасность, как в тот раз, у вокзала. Он проснулся, и стал осматривать улицу. В этот ночной час фонари уже не горели, но он увидел издалека человеческую фигуру, рядом с которой шла собака. К перекрестку, который был совсем рядом с домом хозяина, подошла женщина в тёмной одежде, с бультерьером. Она осмотрелась, затем стала в центре перекрёстка и начала нараспев произносить какие-то слова, и кружиться на месте. Щенку показалось, что тьма вокруг неё сгустилась. Затем она достала что-то из - под одежды, и стала сыпать крестообразно на землю. После этого она ушла. Щенок сначала проследил, куда она ушла, а потом вернувшись, осмотрел и обнюхал место, на которое она что-то сыпала. Запах был мерзкий. Щенок разметал лапами порошок. Он знал, что хозяин ходит по воду через этот перекрёсток почти каждое утро.
Прошло время, и настали те дни, когда умирает солнце. Женщина приходила на перекрёсток несколько раз. Но всегда щенок был настороже, и он всегда был первым, кто ступал на перекрёсток.
….Она пришла и в этот раз, когда тьма сильнее всего сгущается над землёй. И всё повторила, как и раньше. Она стала в центре перекрёстка, и стала кружиться против хода Солнца, произнося какие-то слова. Затем она сняла сумку, которая висела у неё за спиной, и достала оттуда черную кошку. Быстро нанесла ей чем-то удар, и, подойдя к воротам, где жил хозяин, бросила мёртвую кошку в густой куст дерезы. Затем она что-то стала делать руками, и читать свой заговор. Расстояние было большое, но щенок явственно различал некоторые слова, которые она говорила вслух нараспев:
«…я хочу его свергнуть, хочу его испортить; хоша среди дня, хоша среди ночи, хоша в чистом поле, хоша в тёмных лесах, хоша в зыбучих болотах, хоша сонного, хоша дрёмного, хоша в терему, хоша за столами дубовыми, хоша со яствами медовыми, хоша пошёл бы он и запнулся бы, самого себя заклянулся бы».
Она медленно шла к перекрёстку и продолжала: «Окаянные духи, придайте мне силы, помогите и пособите мне, чтобы не было Володимиру ни в день житья, ни в ночь спанья, ни в час моготы, ни в полчаса терпежа. Хоть бы схватило его грыжами и стрелами, взяло бы его в минуту, или две, и узнал бы он все скорби и печали».
Остановившись посреди перекрёстка, она продолжила читать заклинания:
«Conjuero et contirmo super vos, Angeli fortes et sancti, per nomenYa, Ya,.. Ya, He, He… Va, Va,.. Alie, Alie,…. Elibra Eloim, … Adonay Dei, vivi et veri, quod pro me labores et adimpleas».
Слова, которые она произносила, звучали на незнакомом щенку языке. Закончив читать заклинание, она на этот раз не ушла, а осталась неподалёку. Бультерьер, также пришедший с ней, тщательно обнюхал улицу, и по следу прошел к самому двору, в котором жил хозяин. Наступал серый зимний рассвет. Щенок понял, что ждать нельзя. Он выскочил из своего укрытия, и бросился к перекрёстку. Едва он успел приблизиться к перекрёстку, на встречу ему вылетел бультерьер. Похоже, он почуял заранее присутствие противника. Бультерьер увидел перед собой черную собаку с белой передней левой лапой. Она приближалась к нему безо всякого страха. Он привык к тому, что уже до схватки вызывал ужас у противника, и, как правило, убивал его. Лишь однажды, у железнодорожного вокзала, он столкнулся с собакой, абсолютно лишенной страха. И вот теперь повторилось то же самое. У него самого появилось чувство ужаса. Он понял, что им двоим, нет места на земле, и бросился вперед. Жестокая свалка началась. Бультерьер был опытным убийцей. Его излюбленным приёмом был стремительный бросок к горлу противника. Как правилило, ему это удавалось. Вцепившись в горло, он уже не отпускал жертву, и сжимал челюсти всё сильнее. На этот раз у него никак не получалось выполнить свой приём. Черная собака была необыкновенно ловкой. Она измотала бультерьера своими быстрыми бросками. Уже более получаса шла схватка, бультерьер стал задыхаться, в глазах у него было темно, кровь текла из разорванного уха, и раны на боку. Никогда прежде он не испытывал такой слабости. Хозяйка стояла в стороне, и что-то бормотала вполголоса. Всё было напрасно. Бультерьер наступил на острый булыжник, и потерял равновесие. Черная собака мгновенно сбила его с ног и распорола ему брюхо. Всё было кончено. Уже совсем рассвело, на улице появились первые прохожие. Хозяйка бультерьера быстро пошла прочь, бросив поводок на перекрёстке и бормоча проклятия…
Из ближнего двора вышел мужчина с ведром и направился к колонке, которая была за перекрёстком. Посреди перекрёстка лежал крупный, мёртвый бультерьер. Рядом с ним лежал на булыжниках поводок из дорогой кожи. А у самой колонки лежала израненная черная собака с белой лапой, и маленьким белым пятном на груди. Мужчина осмотрел место битвы, и сказал черному псу: «Как же это ты решился биться с такой тварью? А главное, зачем? Идти можешь, Черныш? Собака потянулась к ведру с водой. Хозяин сказал: « Пойдем со мной».
Он направился во двор. Собака шла следом. На кухне он взял чистую миску для пса, сделал бульон и насыпал в него травяной состав с приятным лесным запахом. Через пару минут он вернулся, поставил пред собакой миску с бульоном. Подождал, пока пёс попьёт, затем достал баночку с мазью и сказал псу: «Давай я тебя полечу». Собака лежала спокойно, и позволила смазать ей раны. Потом он опять пошел по воду. Ему показалось, что была какая то странность в этом утреннем происшествии. Он осмотрел перекрёсток ещё раз, более тщательно и понял, в чём странность. Догадка переросла в уверенность. Набрав воды, он вернулся ко двору. Собака лежала на том же месте. Ему было пора отправляться на работу. После коротких сборов, он вышел за калитку, и сказав собаке: «Поправляйся», заспешил на стройплощадку.
Весь день он возвращался в мыслях к утреннему событию. Он отлично знал, что в городе есть люди, которые были осведомлены о его приезде задолго до его появления здесь. Ему уже пришлось столкнуться с такими людьми, и он знал, на что они способны. Он знал, что они будут препятствовать всеми доступными средствами его приезду, ибо именно в этом городе должно было скоро произойти нечто, в корне меняющее всё. Короткое слово «всё». Но в том то и было дело, что именно «всё». Повседневная жизнь имеет внешнюю сторону, в которой происходящее кажется простым и понятным всякому. Однако и эти внешние события складываются из ручейков ещё менее значимых событий, на которые обычный человек и внимания не обращает. Есть люди, легко читающие книгу бытия именно по этим маленьким, ничего не значащим событиям. Он умел читать книгу бытия. На перекрёстке, утром, он увидел кое-что, поясняющее события последних месяцев. Он понял, для чего появилась эта собака. Он видел её и раньше в стае уличных собак. Уличная стая отлично его знала, так как каждое утро он выходил на пробежку. Он обычно приветствовал уличных псов при встрече: «Привет, Серый!, Привет, Джек! Привет, Черныш!».
Черныш стал попадаться ему на глаза, примерно с полгода назад. Он уже тогда обратил внимание, что собака держится без страха, с достоинством. Страх у пса отсутствовал напрочь. Совсем недавно, осенью, он возвращался домой в вечерних сумерках. У перекрёстка ему навстречу вышла огромная собака коричневой масти, похожая на мастифа. Собака была в дорогом ошейнике с шипами. Упитаной, с густой, блестящей шерстью. Он на всякий случай перебросил сумку с инструментами в левую руку, и пошутил, подойдя поближе: «А вас-то как занесло в наш бедный район, сэр Баскервиль?». Глаза собаки загорелись злобой, она бросилась к нему. Неожиданно из-за его спины вылетел Черныш, и сбил с ног мастифа. Не позволяя ему подняться на ноги, Черныш нападал со всех сторон, не давая мастифу прийти в себя. Тому всё же удалось подняться на ноги, и он огрызаясь, бросился убегать. К Чернышу присоединилась уличная стая, и мастифу пришлось прибавить ходу.
Уже дважды собаки выручали его из беды. Простой случайностью это быть не могло. У него дома раньше была собака. Немецкая овчарка по кличке Чери. Собака жила в квартире на правах члена семьи. Прошло два года, как её не стало. О замене и речи быть не могло. Он был уверен, что такой отважной и преданной собаки, как Чери, больше не существует. Встреча с Чернышом заставила его думать по-другому. Стало ясно, что этот Черныш появился вовремя. Похоже, что без него не обойтись.
Рабочий день закончился. Он возвращался к себе тою же улицей. На встречу ему выбежал Черныш. Собака была бодрой, но сильно прихрамывала. Когда они пришли, он сказал псу: «Давай-ка друг, я осмотрю твою лапу». Черныш не противился, и он сначала смазал ему раны мазью, купленной днём в ветаптеке. Затем осторожно стал осматривать лапу собаки. «А поворотись - ка, на бочок, сынку!», пошутил хозяин. Черныш со вздохом лег на бок. Хозяин присвистнул.
« Эге, брат, да ты у нас оказывается Чернушка!». «Ну, ну не обижайся. Ты самая лучшая собака на свете».
Чернушка лежала смирно, а хозяин сделал ей на лапу аккуратную повязку. Потом он поставил чайник на плиту, и принялся готовить ужин.
Чернушка быстро поправлялась. Скоро она стала выходить на пробежку вместе с хозяином. Их можно было увидеть у родника в ботаническом саду, на набережной, в старом парке. Зима уже закончилась. Сумерки стали короче. Приближался тот самый день, когда всё должно было решиться. И на работе тоже была напряженная пора. Для монтажа кровли сложной конструкции, было необходимо собрать леса на четырнадцатиметровой высоте. Пролёты между колоннами были около десяти метров. Неделя работы промелькнула незаметно. Каждое утро он начинал с осмотра лесов снизу. Затем поднимался
